Астрологические исследования

Дата: 03.06.1873 Время: 12:00 Зона: +0:34:40 LMT

Место: Франкфурт-на-Майне, Германия

Широта: 50.07.00.N Долгота: 8.40.00

-25.12.1961
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1936 г.
совместно с Генри Х. Дейлом. Немецко-американский фармаколог и физиолог Отто Лёви родился во Франкфурте-на-Майне, был первым ребенком и единственным сыном Якоба Лёви, богатого торговца вином, и его второй жены Анны (Вильштадтер) Лёви. Л. большую часть своего детства провел в городах Гардта, поступил во франкфуртскую гимназию, когда ему исполнилось девять лет. Особое значение в программе обучения придавалось таким предметам, как латинский и греческий языки, история классической цивилизации, и, хотя Л. не слишком преуспевал в математике и физике, по гуманитарным наукам у него были отличные оценки. Л. хотел стать искусствоведом, но по настоянию родителей в 1891 г. поступил в Страсбургский университет для занятий медициной. В медицинской школе преподавали выдающиеся профессора, оказавшие на него большое влияние: Густав Швальбе, читавший анатомию, Бернхард Наунин - медицину и экспериментальную патологию, фармаколог Освальд Шмидеберг - экспериментальные исследования. Первая научная работа Л. была выполнена именно под руководством Шмидеберга. Это была диссертация о воздействии синильной кислоты, мышьяка и фосфора на изолированное сердце лягушки. Л. приписывал возникший у него интерес к биологии и физиологии отчасти влиянию Оскара Минковски, который проводил исследования о роли поджелудочной железы (железы, секретирующей инсулин) в развитии диабета. Определенное влияние на него оказал и Фридрих Мишер - швейцарский биолог. После окончания медицинской школы в 1896 г. Л. посетил Италию, страну, которую любил в течение всей жизни. В 1897 г. он ненадолго вернулся в Страсбург, чтобы пройти короткий курс подготовки в Биохимическом институте Франца Хофмейстера, позволивший ему увеличить познания в области химии и экспериментальных методов исследований. Он стал ассистентом медицинского отделения городской больницы Франкфурта, где работал с больными туберкулезом и воспалением легких. Высокая смертность от пневмонии, в особенности среди физически сильных молодых людей, отбила у Л. охоту к занятиям клинической медициной. В 1898 г. он получил должность ассистента фармакологического отделения Марбургского университета, возглавляемого Гансом Мейером, который стал его другом, соавтором и научным руководителем. Л. оставался в его учреждении вплоть до 1905 г. В 1900 г. Л. получил звание приват-доцента (лектора). Это был первый шаг на академическом поприще. В течение двух лет он опубликовал результаты своих первых исследований, в т.ч. первую из серии статей о функции почек и действии диуретиков (лекарств, усиливающих выделение мочи). В 1903 г. Л. провел несколько месяцев в Университетском колледже в Лондоне в лаборатории Эрнеста Старлинга, где он изучал экспериментальные физиологические методики. Там он встретился с Генри Х. Дейлом. В английских академических кругах Л. встретился также с кембриджскими физиологами Дж.Н. Лангли и Х.К. Андерсоном, описавшими строение, функции и взаимоотношения двух отделов вегетативной нервной системы - симпатического и парасимпатического. (Вегетативная, или автономная, нервная система контролирует деятельность сердца, желез и гладкой мускулатуры.) В то время большое количество ученых пыталось выяснить возможность химической передачи нервных импульсов. В 1901 г. Лангли сообщил о том, что вещество, вырабатываемое надпочечниками (эндокринными железами, расположенными над почками) производит такое же воздействие, как и возбуждение некоторых нервов симпатической нервной системы, передаваемое с помощью импульсов. Т.Р. Эллиоту, тоже работавшему в Кембридже, оставалось всего один или два года до публикации труда, в котором высказывалось предположение, что нервные импульсы в симпатической нервной системе передаются с помощью гормона адреналина. В.Е. Диксон, еще один кембриджский физиолог, сформулировал гипотезу, что химическое вещество мускарин является медиатором парасимпатической нервной системы. После переезда Мейера в Венский университет в 1904 г. Л. стал исполняющим обязанности заведующего фармакологическим отделением в Марбурге. Однако спустя год он последовал за Мейером в Вену, оставаясь его ассистентом до 1907 г., после чего получил должность ассистента профессора. В том же году, проводя в Швейцарии свой отпуск, он познакомился с Гвидой Гольдшмидт, которая отдыхала там с матерью и отцом - Гвидо Гольдшмидтом, профессором химии в Праге, а позднее - в Вене. На следующий год Л. и Гвида поженились, у супругов было четверо детей. Работая в Венском университете, Л. опубликовал ряд статей на самые разнообразные темы, в основном в соавторстве с другими учеными. Его труды касались диабета, стимуляции сердца посредством блуждающего нерва (самый крупный нерв в организме человека), воздействия адреналина и норадреналина на кровяное давление. В 1909 г. Л. был назначен профессором фармакологии Университета Граца и оставался на этом посту вплоть до нацистской оккупации Австрии в 1938 г. Хотя прошло более 15 лет с тех пор, как Эллиот впервые предположил, что нервные импульсы передаются посредством химических медиаторов, к 1921 г. все еще не было получено окончательных доказательств в пользу существования этих веществ. В тот год, накануне пасхального воскресенья, Л., проснувшись ночью, по его собственным словам, <набросал несколько пометок на клочке тонкой бумаги. Утром я не смог расшифровать свои каракули. На следующую ночь, ровно в три часа, та же мысль вновь осенила меня. Это была схема эксперимента, призванного определить, верна ли гипотеза химической передачи импульса, высказанная мной 17 лет назад. Я тотчас встал с постели, направился в лабораторию и поставил простой эксперимент на сердце лягушки в соответствии с возникшей ночью схемой>. В этом опыте Л. изолировал два лягушачьих сердца. После стимуляции блуждающего нерва одного сердца он взял некоторое количество перфузируемой через него жидкости и ввел ее путем инъекции во второе сердце. Частота сокращений второго сердца снизилась, как после стимуляции блуждающего нерва. Далее Л. провел стимуляцию другого нерва, ускоряющего частоту сокращений первого сердца. После переноса перфузируемой через него жидкости во второе сердце ритм его сокращений также участился. Тем самым он доказал, что не нервы, а высвобождаемые ими химические вещества непосредственно воздействуют на сердце. Доказав гипотезу химической передачи возбуждения, Л. назвал медиаторы <вагус-веществом> (вагус-субстанция) и <симпатикус-веществом> (ускоряющая субстанция). В течение следующих 15 лет Л. и его коллеги опубликовали 14 статей по химической передаче нервных импульсов. К 1926 г. Л. совместно с Эрнстом Навратилом определил <вагус-вещество> как ацетилхолин. В том же году из-за того, что другие специалисты испытывали затруднения при попытке воспроизвести результаты экспериментов Л., его попросили продемонстрировать свои опыты на XII Международном физиологическом конгрессе в Стокгольме. Не без некоторого волнения, ему удалось успешно выполнить их 18 раз на одном и том же сердце. Л. был прав, объяснив трудности при воспроизведении его опытов физиологическими различиями используемых видов лягушек. В 1933 г., читая Гарвеевскую лекцию в Нью-Йорке, Л. выразил сомнения в существовании химических медиаторов в автономной нервной системе. Генри Х. Дейлу представилась возможность продемонстрировать химическую передачу нервных импульсов в окончаниях двигательного нерва. В 1936 г. Л. опубликовал сообщение, в котором медиатором симпатической нервной системы был назван адреналин (эпинефрин). Последующие исследования показали, что основным медиатором симпатической нервной системы является норадреналин (норэпинефрин). Однако именно простые и убедительные опыты Л. впервые сделали теорию химической передачи импульса предметом изучения и экспериментальной проверки, открыв пути для дальнейших исследований. Л. и Дейл были удостоены Нобелевской премии по физиологии и медицине 1936 г. <за открытия, связанные с химической передачей нервных импульсов>. В приветственной речи по случаю награждения Горан Лилиестранд из Каролинского института описал <очень простой, но остроумный эксперимент>, с помощью которого Л. <доказал, что нервный раздражитель может выделять вещества, которые оказывают действие, характерное для нервного возбуждения>. <Дальнейшие наблюдения, - продолжал Лилиестранд, - не оставляли никакого сомнения в том, что сам нервный импульс передается к органу химическим путем>. Во время нацистской оккупации Австрии в 1938 г. Л. и два его младших сына были арестованы и заключены в тюрьму вместе с многими другими еврейскими гражданами. Его освободили через два месяца, а сыновей - через месяц. После того как Л. перевел полученную им Нобелевскую премию в контролируемый нацистами банк, ему было разрешено выехать в Брюссель, где он работал в должности приглашенного профессора Свободного университета. Во время его визита в Англию в 1939 г. вспыхнула вторая мировая война. После нескольких месяцев, проведенных в Оксфордском университете, он занял должность профессора фармакологии, занимающегося исследовательской работой, в медицинской школе Нью-Йоркского университета. Л. приехал в Нью-Йорк в 1940 г., на следующий год к нему присоединились жена и дети, в 1946 г. он стал американским гражданином. Продолжая вести научно-исследовательскую работу вплоть до 1955 г., Л. потратил остаток своей жизни в основном на написание статей и мемуаров, а также чтение лекций. В 1958 г. внезапно умерла его жена, а в 1961 г. в Нью-Йорке в возрасте 88 лет скончался Л. Л. был удостоен многочисленных почестей и премий. Особое удовлетворение доставило ему избрание членом Лондонского королевского общества в 1954 г. Среди его наград - премия Камерона и почетное право чтения лекций в Эдинбургском университете (1944), почетные степени Нью-Йоркского университета, Йельского университета, университетов Граца и Франкфурта. Он был почетным членом Лондонского физиологического общества, Гарвеевского общества, Итальянского общества экспериментальной биологии.

Дата: 25.11.1926 Время: 12:00 Зона: +8:05:52 LMT

Место: Шанхай, Шанхай, Китай

Широта: 31.14.00.N Долгота: 121.28.00

-----------
Нобелевская премия по физике, 1957 г.
совместно с Янгом Чжэньнином. Китайско-американский физик Ли Цзундао родился в Шанхае. Он был третьим из шести детей бизнесмена Ли Цзинькуна и урожденной Чанг Минчан. По окончании в 1943 г. средней школы Цзянсы в Каньчу Л. поступил в Национальный университет Чэузян в Куэйчу. После вторжения японцев в Китай университет переехал в Куньмин, где вошел в состав объединения эвакуированных институтов, получившего название Национального юго-западного объединенного университета. Л. эвакуировался вместе со своим университетом в 1945 г. По тем же причинам студентом университета в Куньмине был и Янг Чжэньнин, ставший впоследствии коллегой Л. Бакалавром наук по физике Л. стал в 1946 г. В том же году, получив стипендию китайского правительства, он поступил в Чикагский университет, где занимался под руководством Энрико Ферми. Там же состоялось их знакомство с Янгом, который был тоже стипендиатом китайского правительства. Диссертация на соискание докторской степени, успешно защищенная Л. в 1950 г., называлась <Содержание водорода в белых карликах> (). В 1950 г. Л. провел несколько месяцев в качестве ассистент-исследователя по астрофизике в Йерксской астрономической обсерватории на озере Женева (штат Висконсин). В следующем году он работал ассистент-исследователем по физике в Калифорнийском университете в Беркли. Л. и Янг вновь встретились в 1951 г. в Институте фундаментальных исследований в Принстоне (штат Нью-Джерси). В 1953 г. Л. стал ассистент-профессором физического факультета Колумбийского университета, а в 1956 г., в возрасте двадцати девяти лет, - полным профессором. Это был самый молодой профессор за всю историю Колумбийского университета. С 1960 по 1963 г. Л. занимал пост профессора в Институте фундаментальных исследований, а в 1963 г. возвратился в Колумбийский университет. Дружба с Янгом окрепла за два года, проведенные ими в Принстоне. Она продолжилась и после того, как Л. вернулся в Колумбийский университет, а Янг остался в Институте фундаментальных исследований. Еженедельно они встречались за обедом, чтобы обсудить научные проблемы. Одна из них касалась двух внешних различных типов К-мезонов - нестабильных частиц, обнаруженных среди осколков при бомбардировке атомных ядер частицами высокой энергии. К-мезоны различались по характеру распада: один из К-мезонов (получивший название тета-мезона) распадался на два пи-мезона, а другой К-мезон (названный тау-мезоном) - на три пи-мезона. Однако из некоторых экспериментальных данных следовало, что тау- и тета-мезоны в действительности являются одной и той же частицей, в частности у них одинаковые масса и время жизни. Наиболее серьезным основанием считать тау- и тета-мезоны различными частицами был закон сохранения четности, следовавший из одной из наиболее фундаментальных симметрии. Помимо всего, сохранение четности означает, что взаимодействия частиц и зеркальное отражение таких взаимодействий удовлетворяют одним и тем же физическим законам и неотличимы друг от друга. Природа не отдает предпочтения ни левому, ни правому, и потому мы вправе ожидать, что и исход любого эксперимента не будет смещен. Частицы или энергетические состояния обладают определенной четностью и называются четными (+1) или нечетными (-1). Закон сохранения четности утверждает, что четность распадающейся частицы равна произведению четностей частиц, на которые она распадается, поэтому полная четность остается неизмененной. Так как четность пи-мезона равна -1, четность системы из двух пи-мезонов равна (-1)·(-1) = +1. Следовательно, тета-мезон, распадающийся на два пи-мезона, должен иметь четность, равную +1, а тау-мезон, распадающийся на три пи-мезона, - четность, равную (-1)·(-1)·(-1) = 1. Таким образом, сохранение четности требует, чтобы тета- и тау-мезоны были различными частицами. Однако вполне надежные экспериментальные данные, свидетельствовавшие об их сходстве, противоречили такому выводу. И Л. и Янг принялись размышлять над этой нерешенной загадкой. Закон сохранения четности был впервые четко сформулирован в 1925 г. и с тех пор приобрел всеобщее признание, поскольку применение его в теоретических и экспериментальных исследованиях оказалось необычайно плодотворным. Кроме того, интуитивно сохранение четности воспринималось как нечто очевидное: почему природа должна отдавать одному предпочтение перед другим? Физикам известны четыре фундаментальных взаимодействия: сильное (между нуклонами - частицами, из которых состоит ядро), электромагнитное (между заряженными частицами), слабое (при испускании частиц во время радиоактивного распада) и гравитационное (между любыми массами). В поисках решения проблемы тета- и тау-мезонов Л. и Янг подвергли анализу экспериментальные данные, подтверждающие сохранение четности. К своему удивлению, они обнаружили, что существует множество данных, удостоверяющих сохранение четности при сильном или электромагнитном взаимодействии, но нет таких, которые подтверждали бы сохранение четности при слабом взаимодействии. Гравитационное взаимодействие, самое слабое из четырех, обычно пренебрежимо мало при взаимодействиях субатомных частиц. Экспериментаторы никогда не подвергали прямой экспериментальной проверке сохранение четности при слабом взаимодействии, по всей видимости из-за того, что были внутренне убеждены в ней. В процессах распадов тета- и тау-мезонов главную роль играло именно слабое взаимодействие. Л. и Янг в первую очередь были теоретиками, однако они предложили несколько экспериментов, предназначенных дать окончательный ответ на вопрос о симметрии правого и левого в слабых взаимодействиях. После шести месяцев трудной подготовки один из таких экспериментов был проведен в 1956...1957 гг. сотрудницей Колумбийского университета By Цзиньсян и другими физиками в Национальном бюро стандартов США в Станфорде. Радиоактивный кобальт, превращающийся при распаде в никель и испускающий разность энергий в виде бета-излучения (электрона) и нейтрино (частицы с нулевой массой и нулевым зарядом), был помещен внутрь катушки электромагнита и охлажден до температуры, близкой к абсолютному нулю, что сводило до минимума влияние тепловых эффектов. Так как атомы и их ядра ведут себя в некоторых отношениях как крохотные магниты, большинство атомов кобальта выстроились параллельно сильному магнитному полю в катушке, направление которого было опорным. Бета-распад (испускание электронов) - результат слабого взаимодействия. Если бы четность сохранялась при распаде кобальта, то в направлениях северного и южного магнитного полюсов источник должен был бы испускать одинаковое число электронов. By получила убедительные доказательства того, что с южного магнитного полюса вылетает больше электронов, чем с северного. Таким образом, четность при слабых взаимодействиях не сохраняется. Исход эксперимента явился неожиданностью даже для Л. и Янга, несмотря на высказанную ими дерзкую гипотезу. Вскоре это нашло подтверждение в других экспериментах, выполненных в Колумбийском университете Ричардом Л. Гарвином, Леоном Ледерманом и Марселем Вейнричем. Эти экспериментаторы использовали распад пи-мезонов на мю-мезоны с последующим распадом мю-мезонов на электроны и нейтрино (или антинейтрино). Они обнаружили, что мю-мезоны и электроны вылетают вверх и вниз не симметрично, как следовало ожидать, если бы четность сохранялась. Последующие эксперименты, проведенные в различных лабораториях, показали, что четность не сохраняется и при распадах других частиц. Падение просуществовавшего достаточно долго закона сохранения четности облегчило решение загадки тау- и тета-мезонов: распад одной и той же частицы может происходить по двум различным маршрутам. Все это открыло новые горизонты в научных исследованиях и зародило надежду на возможность продвижения к достижению цели, намеченной еще Альбертом Эйнштейном, - построение единой теории, охватывающей все четыре фундаментальных взаимодействия. Л. и Янгу была присуждена Нобелевская премия по физике 1957 г. <за проницательное исследование так называемых законов сохранения, которое привело к важным открытиям в физике элементарных частиц>. На церемонии вручения премии О.Б. Клейн из Шведской королевской академии наук заявил: <Последовательность и непредвзятость мышления позволили вам разрубить загадочный мертвый узел в физике элементарных частиц, где теперь, благодаря вашему блестящему достижению, экспериментальные и теоретические работы идут непрерывным потоком>. Научные интересы Л. разносторонни. Он успешно работал в столь различных областях физики, как теория поля, статистическая механика (наука об атомном происхождении тепловых явлений), гидродинамика, теория турбулентности и астрофизика. В 1950 г. Л. вступил в брак с Чин Юйчжан (Жаннет), у них двое сыновей. Коллеги отзываются о Л. как о скромном, замкнутом человеке. Сам Л. считает, что его основное занятие состоит в том, чтобы размышлять. В часы досуга он читает романы с загадочными сюжетами и слушает музыку. В 1963 г. Л. стал гражданином Соединенных Штатов Америки. В 1957 г. Л. получил премию Альберта Эйнштейна университета Йешивы. В 1958 г. Принстонский университет избрал его своим почетным доктором. Он состоит членом Национальной академии наук США и Американского физического общества.

Дата: 29.11.1936 Время: 12:00 Зона: +8 CCT

Место: Hsin-chu, Тайвань

Широта: 24.09.00.N Долгота: 120.41.00

-----------
Нобелевская премия по химии, 1986 г.
совместно с Дадли Р. Хершбахом и Джоном Ч. Полани. Китайско-американский химик Ян Ли (Юань Цзели) родился в Циншуйе, на Тайване, в семье художника и преподавателя живописи Ли Цзеван и учительницы начальной школы Пей Цзай. Предки его родителей переселились на Тайвань из континентального Китая в XVI в. Во время второй мировой войны, когда японцы оккупировали Тайвань, Л. пришлось прервать свое обучение в школе, т. к. все население Циншуйя переселилось в горы: авиация союзников ежедневно бомбила город. После войны Л. окончил начальную и в 1955 г. среднюю школу, где не только великолепно учился, но и играл в духовом оркестре. Как один из лучших выпускников циншуйской средней школы, он был зачислен в Тайваньский государственный университет без вступительного экзамена. Как позднее вспоминал сам Л., выбор его будущей профессии во многом определило знакомство с биографией Мари Кюри: <Прекрасная жизнь этого удивительного человека, ее преданность науке, ее самоотверженность, ее идеализм, наконец, привели меня к решению стать ученым>. Уже к концу первого года учебы Л. знал, что станет химиком. Недостаток средств и оборудования в университете компенсировался царящей в нем атмосферой свободы и творчества. Профессора были преданы своему делу, а студентов объединял дух студенческого братства. В 1959 г. Л. стал бакалавром естественных наук. Эта степень была ему присуждена за работу по изучению разделения элементов стронция и бария методом электрофореза на бумаге - направленного движения частиц, находящихся в жидкой или газообразной фазе во взвешенном состоянии, под действием внешнего электрического поля. По окончании Тайваньского государственного университета Л. остался там в аспирантуре и в 1961 г. получил степень магистра за исследование природных радиоизотопов (радиоактивных изотопов или аналогов элементов) в хокуталите - минерале, найденном в осадочных породах горячих источников. Работая в качестве ассистента-исследователя у Ч. Х. Вонга, он применил метод рентгеновской кристаллографии для установления молекулярной структуры органолантанидных соединений трициклопентадиенилсмария. В 1962 г. Л. поступил в Калифорнийский университет в Беркли для дальнейшего прохождения аспирантского курса. Считалось, что он работает у Дадли Р. Хершбаха, однако Л. предпочел проводить исследования под руководством Брюса Х. Мейхана. У Л., изучавшего хемиионизационные процессы с участием электронно возбужденных молекул щелочей, возник особый интерес к ионно-молекулярным реакциям и динамике молекулярного рассеяния. В 1965 г. ученый получил докторскую степень и остался работать в лаборатории Мейхана в качестве стипендиата еще на полтора года, совершенствуя свое мастерство в области проектирования и конструирования мощного и сложного аппарата для измерения рассеяния атомов и молекул. Ему удалось добиться получения замечательно четкой и полной карты распределения продуктов реакции между положительно заряженными ионами азота и нейтральными молекулами водорода. Тем временем Хершбах в 1963 г. перешел в Гарвардский университет и провел успешные эксперименты по исследованию динамики реакций между нейтральными атомами и молекулами с использованием скрещивающихся молекулярных пучков. Поскольку этот метод в то время зависел от прибора, который назывался детектором поверхностной ионизации, он был ограничен изучением систем, содержащих молекулы щелочей. Л. вошел в группу Хершбаха в 1967 г. и занялся проектированием нового, чрезвычайно сложного аппарата, позволяющего расширить сферу изучения рассеяния. В выполнении этой работы Л. очень помог его предыдущий опыт по созданию прибора для измерения ионно-молекулярного рассеяния. Вдохновленный поддержкой Хершбаха, Л. преуспел в преодолении многих технических трудностей благодаря оригинальным творческим нововведениям. Это особенно касается усовершенствования им метода накачки и применения трех стадий накачки для создания вращающегося сверх высоковакуумного детектора. Этим детектором был масс-спектрометр, в котором, чтобы проследить движение различных ионов в разных направлениях и, таким образом, разделить и идентифицировать их, используются магнитное и электрическое поля. Прибор был сделан за 10 месяцев, и теперь с его помощью ученый смог провести первое исследование обменной реакции между атомами галогенов (хлором и бромом). Ограничение объектов анализа щелочами было устранено. Новый прибор представлял собой первый действительно удачный универсальный аппарат для получения скрещивающихся молекулярных пучков. На несколько порядков более чувствительный, чем его предшественники, он кардинальным образом модернизировал изучение динамики реакций с помощью скрещивающихся молекулярных пучков и стал совершенно необходим для химических исследований. Начиная с XIX в., еще до того, как Хершбах и Л. добились успеха в проведении опытов со скрещивающимися молекулярными пучками, понимание механизма химических реакций шло очень медленно. Выдвинутая в начале XX в. квантовая теория позволила ученым прояснить атомную и молекулярную структуры, а также найти объяснение многим наблюдаемым особенностям химического <поведения>. Однако многое оставалось еще не понятым, и деятельность химиков по-прежнему ограничивалась прежде всего тем, что они смешивали вещества в различных условиях и подсчитывали продукты реакций. Теоретические модели были главным образом статическими. Скопления взаимодействующих молекул рассматривались как небольшие шары, занимающие одинаковый объем, ударяющиеся друг о друга и время от времени сливающиеся, в результате чего и появляются новые образования. Информация носила преимущественно статистический характер: имеющиеся сведения касались средних величин, а не конкретных случаев. С помощью метода скрещивающихся молекулярных пучков потоки молекул различного вида направлялись в область пересечения, где и происходила реакция. Благодаря оригинальным детекторам экспериментаторы теперь могли анализировать скорость, направления и энергию продуктов реакции, на основании чего делалось заключение относительно механизмов реакции и динамики столкновений между отдельными молекулами. Этот метод обеспечивал уникальное, ранее недостижимое, глубокое и подробное понимание сути процесса, например роли углового момента в реакциях и распределения освобожденной химическим путем энергии между скоростью полета и внутренними колебаниями продуктов реакции. В 1968 г. Л. стал ассистент-профессором химии в Чикагском университете, в 1971 - адъюнкт-профессором, а в 1973 г. - полным профессором. В 1974 г. ученый вернулся в Калифорнийский университет на должность профессора химии и руководителя научных исследований в лабораторию Лоуренса в Беркли. Возглавляемая Л. лаборатория быстро прославилась благодаря своим совершенно неординарным работам в области физической химии и химической физики. Проведенное Л. исследование реакций между кислородом и такими большими молекулами углеводородов, как молекулы бензола и толуола, заложило основы для дальнейших работ в области химии горения. Творческое воображение Л. подсказало ему путь к соединению химии молекулярных пучков с лазерной технологией в целях решения многих химических проблем, например связанных с механизмом тройной диссоциации глиоксаля. В 1986 г. Л. совместно с Хершбахом и Джоном Ч. Полани была присуждена Нобелевская премия по химии <за внесенный вклад в развитие исследований динамики элементарных химических процессов>. На церемонии награждения отмечался вклад Л. в приложение метода скрещивающихся молекулярных пучков к относительно большим молекулам. В 1963 г. Л. женился на Бернис Чинли By, с которой был знаком еще со школьной скамьи. У супругов два сына и дочь. В 1974 г. Л. получил американское гражданство. Л. известен как человек скромный и глубоко преданный науке. Дух творчества, царящий в его лаборатории, привлекает туда многих молодых талантливых ученых со всего мира. Помимо Нобелевской премии, Л. был удостоен многих наград и премий. В их числе памятная награда Эрнеста Орландо Лоуренса по физике Управления энергетических исследований и разработок США (1981), почетное звание лектора имени Хэррисона Э. Хоува (1983) и награда Петера Дебая по физической химии (1986) Американского химического общества, а также национальная медаль <За научные достижения> Национального научного фонда (1986). Ученый является почетным доктором Университета Ватерлоо в Канаде.

Дата: 17.12.1908 Время: 12:00 Зона: -7 MST

Место: Grand Valley, Колорадо, США

Широта: 39.37.49.N Долгота: 106.02.34

-08.09.1980
Нобелевская премия по химии, 1960 г.
Американский химик Уиллард Франк Либби родился в Гранд-Валли (штат Колорадо), в семье Оура Эдварда Либби, фермера с трехклассным образованием, и Ивы Мэй (Риверс) Либби. Кроме Уилларда, у четы Либби было еще два сына и две дочери. Когда мальчику исполнилось 5 лет, его семья переехала на ранчо неподалеку от Севастополя в северной части Калифорнии. Л. посещал сначала разместившуюся в двух комнатках начальную школу, а в 1926 г. окончил среднюю. Он мечтал о карьере горного инженера и, получив родительское благословение, поступил в Калифорнийский университет в Беркли, чтобы приобрести необходимую специальность. Начав учебу в университете, он, однако, изменил детской мечте, решив, что химия значительно интереснее. Изучив химию, физику и математику, Л. в 1931 г. получил степень бакалавра по химии. Два года спустя, после окончания аспирантуры, где он под руководством физикохимиков Гилберта Н. Льюиса и Уэнделла М. Латимера исследовал радиоактивные ядра с низкой энергией, Л. была присуждена докторская степень и он был назначен преподавателем химии. Изотопы представляют собой разновидности химического элемента с одним и тем же атомным номером (поскольку в их ядрах содержится одинаковое число протонов), но с разной атомной массой, т.е. с разным числом нейтронов. Они обладают одинаковыми химическими свойствами, но немного отличаются друг от друга по физическим свойствам. Радиоактивные изотопы имеют нестабильные ядра, которые распадаются, испуская альфа-, бета- и гамма-лучи. Радиоактивные ядра в качестве изотопных индикаторов химических реакций впервые применил химик Георг (Дьёрдь) де Хевеши. Для точного измерения малого числа радиоактивных ядер радиацию, испускаемую этими ядрами в ходе анализа, необходимо изолировать как от фоновой космической радиации, так и от излучения радиоактивных ядер в окружающей среде. Немецкий физик Вальтер Боте разработал метод совпадений, при котором многочисленные электрические детекторы подсчитывают происходящие одновременно радиоактивные излучения. В созданном Л. методе несовпадений, который представляет собой вариант метода Боте, в измерительной камере находятся детекторы и внутренней и внешней радиации. Этот метод позволил значительно снизить влияние фоновой радиации на измерения очень низких уровней радиации. Еще будучи аспирантом, Л. сделал приблизительно в то же время, что и Хевеши, открытие, обнаружив, что элемент самарий обладает небольшой радиоактивностью. В 1941 г. Л., который к этому времени занимал должность адъюнкт-профессора, взял годичный отпуск и провел его, ведя исследования в Принстонском университете на стипендию Гуггенхейма. В декабре 1941 г. США вступили во вторую мировую войну, и Л. в качестве участника Манхэттенского проекта - предпринятых США усилий по разработке ядерного оружия - присоединился к Гарольду К. Юри, который тогда работал в Колумбийском университете. В рамках этого проекта Л. разрабатывал технологию газовой диффузии для разделения изотопов урана, что было необходимо для создания атомной бомбы. В конце второй мировой войны он стал полным профессором химического факультета Чикагского университета, где, кроме того, проводил изыскания в университетском Институте ядерных исследований. В 1939 г. Серж Корф, работающий в Нью-Йоркском университете, обнаружил, что, когда космические лучи пронизывают атомы в верхних слоях атмосферы, они вызывают поток нейтронов. Другие факты указывали на то, что азот, из которого приблизительно на 80 процентов состоит атмосфера, легко поглощает нейтроны и затем распадается на радиоактивный углерод, называемый также радиоуглеродом, или углеродом-14. Л. выдвинул теорию, согласно которой бомбардировка космическими лучами вызывает превращение атмосферного азота в радиоактивный углерод. Он быстро окисляется в воздухе до диоксида углерода (углекислого газа) и поглощается растениями путем фотосинтеза. Любой организм, потребляющий эти растения, поглощает вместе с ними радиоактивные атомы углерода. Л. предположил, что радиоактивный углерод генерируется с постоянной скоростью и что, однажды попав в молекулу, он в ней остается. Отсюда ученый пришел к заключению, что все живые существа обладают постоянным уровнем радиоактивности, который падает после смерти организма. Продолжительность жизни радиоактивного изотопа определяется периодом его полураспада - отрезком времени, необходимым для распада половины данного количества вещества. Как установил в 1940 г. Мартин Кеймен, период полураспада углерода-14 равен 5730 годам - довольно короткий промежуток времени по сравнению с возрастом Земли, однако достаточно долгий для установления равновесия в процессе образования и распада углерода-14. Л. пришел к выводу, что <должна существовать возможность путем измерения оставшейся радиоактивности измерять время, которое прошло с момента смерти, если она произошла в период от 500 до 30 тыс. лет тому назад>. Для проверки своей гипотезы Л. сконструировал счетчик Гейгера, стенки которого были утолщены двадцатисантиметровым слоем железа для поглощения земной радиации. Такой счетчик Гейгера регистрирует космические лучи, проникающие через утолщенные стенки. Как и при проведении исследований в ходе подготовки докторской диссертации, гейгеровский счетчик с утолщенными стенками регистрировал проникающие частицы, центральный же счетчик для измерения радиоактивности анализируемого образца включался на одну тысячную доли секунды. Максимальная чувствительность к радиоактивности, испускаемой датируемым образцом, достигается путем помещения чистого углерода (в виде сажи) на внутреннюю стенку чувствительного детектора. Позднее Л. обнаружил, что чувствительность детектора при этом методе еще больше повышается, если углерод берется в виде газа - либо углекислого газа, либо ацетилена. В одном триллионе атомов углерода обнаруживается приблизительно один радиоактивный атом. Л. проверил точность этого метода, измерив радиоактивность образцов красного дерева и пихты, точный возраст которых был установлен путем подсчета годовых колец. Он также подверг экспериментальному анализу извлеченные при археологических раскопках предметы, возраст которых был уже известен, - такие, как кусок дерева от погребальной лодки египетского фараона, взятый в Чикагском музее естественной истории. Л. получил блестящее подтверждение своей теории, и изобретенный им метод датирования стал широко применяться в археологии и геологии. Проверяя на радиоактивность останки животных и растений, получаемые со всего мира - от Северного полюса до Южного, Л. обнаружил некоторое расхождение в данных, связанное с географической широтой, на которой были найдены образцы. Среди археологических находок, уже тщательно датированных с помощью метода Л., были: кусочки льняной ткани, которыми были перевязаны манускрипты, найденные в районе Мертвого моря, хлеб из дома в Помпеях, погребенных под вулканическим пеплом в 79 г. н.э., древесный уголь со стоянки древних людей в Стоунхендже (Англия) и кочерыжка кукурузного початка из пещеры в Нью-Мехико. Л. также установил, что последний ледниковый период в Северной Америке окончился 10 тыс. лет назад, а не 25 тыс., как было ранее подсчитано геологами. Метод углеродного датирования быстро получил признание в качестве основного способа установления дат событий, которые произошли в последние 70 тыс. лет. Воздействие космических лучей на верхние слои атмосферы ведет также к образованию небольшого количества трития - радиоактивного изотопа водорода, ядро атома которого содержит 1 протон и 2 нейтрона, а период полураспада равен 12 годам. Таким образом, концентрация трития может использоваться в качестве изотопного индикатора атмосферной влажности и гидрологической системы Земли. С помощью трития Л. исследовал круговорот воды в природе, состав океанических вод и возраст вин. Ученый был включен президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром в состав Комиссии по атомной энергии США. В ней с 1954 по 1959 г. Л. занимался проблемами выпадения радиоактивных осадков в результате взрыва атомных бомб и участвовал в осуществлении международных программ применения ядерной технологии в мирных целях, таких, как <За мирный атом>. После ухода из Комиссии по ядерной энергии в 1959 г. он стал работать на химическом факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, а 3 года спустя был назначен директором Института геофизики и физики планет. Эту должность ученый совмещал со своей работой в Калифорнийском университете вплоть до ухода в отставку в 1976 г. Сфера его научных интересов расширилась, включив геохимию, проблемы атмосферы планет, исследование лунной поверхности, контроль над состоянием окружающей среды, защиту от землетрясений и гражданскую оборону. В 1960 г. Л. была присуждена Нобелевская премия по химии <за введение метода использования углерода-14 для определения возраста в археологии, геологии, геофизике и других областях науки>. В своей Нобелевской лекции Л. сказал: <Сам по себе предложенный мною метод датирования требует осторожности, но его может применять тщательно обученный персонал, соблюдающий чистоту, аккуратность, серьезный подход и обладающий соответствующими практическими навыками>. <При таких условиях метод радиоуглеродного датирования... действительно может помочь перелистать назад страницы истории и рассказать человечеству несколько больше о его предшественниках, а значит, - заключил он, - и о его будущем>. В 1940 г. Л. женился на учительнице Леоноре Льюсинде Хики. У супругов родились две дочери-двойняшки. В 1966 г. этот брак распался, и Л. соединил свою судьбу с Леоне Вудс Маршалл, профессором по проблемам окружающей среды Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Ученый был человеком высокого роста, крепко сложен. Гленн Т. Сиборг описывал его как <кропотливого, терпеливого и способного преподавателя>, чья <профессиональная карьера вследствие его огромной любознательности отличалась чрезвычайной многосторонностью и широтой интересов>. Л. умер в Лос-Анджелесе 8 сентября 1980 г. от пневмонии и тромба в легком. Помимо Нобелевской премии, Л. был награжден медалью Чарльза Фредерика Чендлера Колумбийского университета (1954), медалью Элиота Крессона Франклиновского института (1957), медалью Уилларда Гибба Американского химического общества (1958) и медалью Дея Американского геологического общества (1961). Он был членом американской Национальной академии наук, Американской академии наук и искусств, Американского философского общества, Гейдельбергской академии наук, Боливийского антропологического общества и Шведской королевской академии наук.

Дата: 06.04.1911 Время: 12:00 Зона: +1 CET

Место: Мюнхен, Германия

Широта: 48.08.00.N Долгота: 11.34.00

-06.08.1979
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1964 г.
совместно с Конрадом Блохом. Немецкий биохимик Феодор Линен родился в Мюнхене у Фриды (Прим) Линен и Вильгельма Линена - профессора инженерного факультета Мюнхенского технического университета. Л., получивший начальное образование в Мюнхене, заинтересовался химией, когда старший брат устроил дома небольшую химическую лабораторию. В Мюнхенском университете, куда он поступил в 1930 г., Л. занимался химией под руководством Генриха Виланда. За диссертацию о ядовитых веществах гриба Amanita phalloides Л. в 1937 г. получил степень доктора философии. Денежная субсидия позволила ему остаться в Мюнхене для проведения исследований по биохимии опухолевой ткани. Во время второй мировой войны он не был призван в армию из-за травмы коленного сустава, которую получил в 1932 г., катаясь на лыжах. В 1942 г. Л. был назначен приват-доцентом (сверхштатным лектором) Мюнхенского университета. Все труднее становилось переносить тяготы военного времени, и в 1942 г. его лаборатория переехала в Шендорф, небольшую деревню в окрестностях Мюнхена. В следующем году химическое отделение Мюнхенского университета было полностью разрушено. После того как Германия капитулировала, а непричастность Л. к политике была доказана, ему разрешили возобновить преподавание в университете. В 1947 г. он получил должность ассистента профессора химии Мюнхенского университета, а в 1953 г. был назначен профессором. В следующем году он принял предложение занять пост директора Института клеточной химии Макса Планка. В автобиографических записках Л. так охарактеризовал свое отношение к научным исследованиям: <Я считаю, что упорство является самым главным элементом в науке, это не исключает, однако, возможность одновременно заниматься несколькими проблемами. Ученый хочет быть счастливым, и, если ему не везет в одном, он может рассчитывать на успех в другом>. В течение многих лет исследования Л. в Мюнхенском университете были посвящены промежуточному метаболизму, окислению и биосинтезу жирных кислот, синтезу холестерина и каучука. Промежуточный метаболизм включает биохимическое расщепление глюкозы (углевода) и молекул жира, в процессе которого происходит образование энергии в высокоэнергетических фосфатных молекулах, которые управляют другими биохимическими реакциями в клетках. Жирные кислоты - это длинные цепи атомов углерода с кислотной группой на одном конце. Насыщенные жирные кислоты имеют одиночные химические связи между всеми атомами углерода, ненасыщенные - одну или несколько двойных связей между соседними атомами. Холестерин представляет собой сложную молекулу липида (жира) из 27 атомов углерода, образующих 4 кольца, и остаточной цепи из 8 атомов. Жирные кислоты и холестерин играют важную роль в поддержании стабильности клеточных мембран и могут быть связаны с развитием инфарктов и инсультов. Холестерин является биохимическим предшественником стероидных гормонов и желчных кислот. Биосинтез как жирных кислот, так и холестерина начинается с химически активной формы ацетата, молекулы с двумя атомами углерода. Л. начал изучать природу активного ацетата еще до того, как его работа была прервана второй мировой войной. Позднее, в 1951 г., он обнаружил, что активной формой ацетата является ацетилкоэнзим А (энзим - это термостабильный водорастворимый компонент фермента). Химическая структура ацетилкоэнзима А была определена как тиоловый (серо-содержащий) эфир ацетата. Л. и его коллеги объяснили также механизм биосинтеза жирных кислот. Процесс начинается с ацетилкоэнзима А, который соединяется с двуокисью углерода, с необратимостью образуя малонил-коэнзим А, трехуглеродную молекулу и химически активную форму малонила. (Малонил - это радикал, или группа атомов, которая принимает участие в химических превращениях, не претерпевая изменений.) Образование длинных цепочек жирных кислот осуществляется за счет повторяющегося добавления малонилкоэнзима А к ацетилкоэнзимному концу растущей молекулы жирных кислот. Мультиферментный комплекс (синтетаза жирных кислот) содержит все виды ферментов, необходимые для синтеза жирных кислот, который происходит как бы на конвейерной ленте. Контроль за биосинтезом жирных кислот осуществляется путем обратной связи. Например, по мере накопления в клетке молекул жирных кислот подавляется система карбоксилазы и синтезируется меньше жирных кислот. (Карбоксилаза - это фермент, катализирующий реакцию переноса двуокиси углерода из карбоксильных групп некоторых кислот.) Работы Л. позволили также выяснить функции кофермента биотина - витамина роста В-комплекса, связанного с переносом двуокиси углерода к ацетилкоэнзиму А в процессе образования малонилкоэнзима А. Роль ацетилкоэнзима А при расщеплении цепи жирных кислот была также продемонстрирована Л. В ходе исследования биосинтеза холестерина Л. и его коллеги показали, что образование холестерина начинается с конденсации двух молекул ацетилкоэнзима А, приводящей к образованию четырех углеродной молекулы ацетоацетилкоэнзима А, состоящей из 4 атомов углерода. Эти два коэнзима затем соединяются, образуя B-гидрокси-бетта-метил-глутарил-коэнзим А (ГМГ-КО А), который превращается в мевалоновую кислоту в ходе каталитической реакции, протекающей в присутствии ГМГ-коэнзима A-редуктазы (фермент, оказывающий восстанавливающее воздействие на химические соединения). Л. показал, что мевалоновая кислота превращается в химически активный изопрен, углеводород, представляющий собой основную строительную единицу для синтеза холестерина и других терпеновых (углеводородных) молекул, например каротина и каучука. Биосинтез холестерина также регулируется с помощью обратной связи. По мере накопления в клетке холестерина подавляется система ГМГ-коэнзима А-редуктазы и количество синтезируемого холестерина уменьшается. В течение многих лет Л. переписывался по поводу своих работ с родившимся в Германии и эмигрировавшим в 1936 г. в Соединенные Штаты биохимиком Конрадом Блохам, который проводил сходные исследования. Л. и Блох разделили Нобелевскую премию по физиологии и медицине 1964 г. <за открытия, связанные с механизмом и регуляцией метаболизма холестерина и жирных кислот>. <Главным образом благодаря фундаментальным биохимическим исследованиям лауреатов этого года мы сегодня знаем в деталях, как протекают в организме синтез и метаболизм холестерина и жирных кислот>, - сказал в приветственной речи Сьюн Бергстрём из Каролинского института. <Эти процессы состоят из серии реакций с большим числом промежуточных стадий. Например, процесс образования холестерина из уксусной кислоты включает около 30 отдельных стадий, - продолжал Берг-стрём. - Сбои этого сложного механизма... во многих случаях ответственны за развитие ряда наиболее серьезных заболеваний, особенно в области сердечнососудистой патологии>. В 1937 г. Л. женился на Эве Виланд, дочери профессора Мюнхенского университета, у супругов было пятеро детей. Л. отличался душевной теплотой, общительностью, жизнелюбием. <На людях, - писал Ханс Кребс, - его речь была живой, правдивой, иногда не без примеси сарказма. При личном общении он готов был открыто говорить на любую тему. Беседа с ним стимулировала мысль, развлекала, оказывала глубокое воздействие>. По мнению Кребса, <важным фактором, способствовавшим выдающимся достижениям Л., были присущие ему качества лидера. Он обладал способностью вдохновлять и вести за собой большое количество молодых и старых сотрудников>. <Л., - продолжал Кребс, - был, вероятно, последним представителем той традиционной школы... профессоров, которые умели организовать работу крупных исследовательских коллективов для реализации определенных личных интересов. Благодаря его авторитету и компетентности, открытости и душевной теплоте работавшие с ним сотрудники охотно признавали его бесспорное лидерство>. В 1974...1976 гг. Л. исполнял обязанности директора Института Макса Планка. Он умер в 1979 г. после операции по поводу аневризмы брюшной аорты. Среди многих наград Л. медаль Карла Нойберга Американского общества европейских химиков (1954) и первая присужденная медаль Отто Варбурга Германского общества биохимиков (1963). Он был членом многочисленных научных обществ и обладателем почетных степеней семи университетов.

Дата: 16.08.1845 Время: 12:00 Зона: +0:24:36 LMT

Место: Hollerich, Люксембург

Широта: 49.36.00.N Долгота: 6.09.00.E

-12.07.1921
Нобелевская премия по физике, 1908 г.
Французский физик Габриель Ионас Липман родился в Холлерихе (Люксембург). До тринадцати лет он учился дома, а после переезда родителей в Париж поступил в лицей Наполеона. В 1868 г. Л. стал студентом Эколь нормаль сюперьер. Составление рефератов немецких статей для французского журнала <Анналы химии и физики> ("Annales de Chimie et de Physique") пробудило в нем интерес к исследованиям электричества. Во время финансируемой правительством командировки в Германию (1873) для изучения методов преподавания естественных наук Л. работал в Гейдельбергском университете с физиологом Вильгельмом Кюне и физиком Густавом Кирхгофом, а затем в Берлине с физиологом и физиком Германом фон Гельмгольцем. Кюне показал Л. опыт, в котором капля ртути, покрытая серной кислотой, деформировалась при легком прикосновении железной проволочки. Л. пришел к выводу, что металлы и серная кислота образуют электрическую батарею, напряжение которой изменяет форму поверхности ртути. Эта счастливая догадка позволила ему создать капиллярный электрометр (или вольтметр) - наклонную капиллярную стеклянную трубку, в которой поверх ртутного столбика располагается серная кислота. Индуцируемые электричеством изменения в искривленной поверхности ртути вынуждают ртутный столбик двигаться в капилляре, и эти перемещения позволяют измерять разности электрического потенциала до 0,001 вольта. По возвращении в Париж для завершения образования Л. провел исследования электрокапиллярности, влияния электрических полей на поверхностное натяжение жидкостей, а в 1875 г. защитил в Сорбонне диссертацию на соискание степени доктора наук. В 1878 г. он стал сотрудником факультета естественных наук Парижского университета, а в 1883 г. был назначен профессором математической физики. С 1886 г. Л. стал руководителем научно-исследовательской лаборатории, сотрудником которой оставался до конца своей жизни. Л. провел исследование эффекта образования электричества под действием механической деформации ртутной поверхности. Он представлял собой явление, обратное тому, на котором основано действие капиллярного электрометра. Эта работа помогла Л. сформулировать общую теорему, которую он опубликовал в 1881 г. Эта теорема утверждает, что, зная о существовании некоторого физического явления, мы можем предсказать существование и величину обратного эффекта. Л. применил свою теорему к явлению пьезоэлектричества - возникновение электрических зарядов при сжатии или растяжении некоторых кристаллов, например кварца. Так как механические силы, порождая заряды, изменяют размеры кристалла (изменение размеров приводит к возникновению напряжения), Л. предсказал, что если к кристаллу приложить напряжение, то это вызовет изменение его размеров. Пьер Кюри и его брат Жак подтвердили предположение Л. экспериментально. Обратный пьезоэлектрический эффект ныне широко используется в науке и технике. Приложенное к пьезоэлектрическим кристаллам переменное напряжение вынуждает их совершать колебания и излучать звуковые волны, что находит применение в сонарах (устройствах для обнаружения подводных лодок), различных ультразвуковых устройствах, используемых для очистки поверхностей, дистанционного контроля и в зубоврачебных сверлах. В 1879 г. Л. высказал предположение о том, что электрические заряды увеличивают инерцию тела - его сопротивление изменению скорости. Возможно, что на эту мысль его натолкнули наблюдения Майкла Фарадея (1838) и эксперименты Г.А. Роуленда (1876), показавшие, что движущийся заряд эквивалентен электрическому току и создает магнитное поле. Но Л. нигде не ссылался на экспериментальное подтверждение своей гипотезы и не занимался ее дальнейшим развитием. В 1891 г. Л. продемонстрировал метод получения невыцветающих цветных фотографий. Процесс, позволяющий получать цветные фотографии, был предложен в 1848 г. французским физиком Эдмоном Беккерелем. В нем использовалась серебряная пластинка, покрытая слоем хлорида серебра, но фотографии быстро выцветали, а сам Беккерель не мог дать объяснения образованию цветного изображения. Через 20 лет немецкий физик Вильгельм Ценкер объяснил возникновение цвета на фотографиях Беккереля явлением интерференции. Теория Ценкера получила дальнейшее развитие в работах английского физика Дж. У. Стретта и была подтверждена экспериментально в 1890 г. немецким физиком Отто Винером. Интерференция есть не что иное, как комбинирование различных световых волн, приходящих одновременно в одну и ту же точку. Свет представляет собой электрическое и магнитное поля, напряженность которых периодически возрастает, убывает и изменяет знак вдоль осей, перпендикулярных друг другу и направлению распространения света. Поэтому световые волны могут усиливать или ослаблять друг друга в зависимости от того, направлены ли их поля в одну и ту же сторону или в противоположные. Если световые волны имеют одинаковую длину (и соответствующую ей частоту), то возникает интерференционная картина - кольца или полосы. Яркие пятна на ней соответствуют приходу волн, находящихся в фазе (в одной и той же точке полного цикла изменения), темные - приходу волн в противофазе (в диаметрально противоположных точках цикла). Расстояния между пятнами на интерференционной картине зависят от длины волны. Волны с различной длиной волны, интерферируя, создают картины, которые смещаются относительно друг друга непрерывно, в результате чего общая картина оказывается смазанной. На фотопластинках Беккереля, как объяснил Ценкер, падающий свет интерферирует со светом волны той же длины, отраженным от серебряной пластинки, что порождает картину из ярких слоев, расположенных через полуволновые интервалы и разделенных темными слоями. Так как длина волны соответствует цвету, воспринимаемому глазом, различные цвета создают интерференционные картины на различной глубине и в различных местах на пластинке, где они возникают при падающем свете. Световая энергия, накопленная в каждой точке пленки за время экспозиции, определяет число зерен металлического серебра, которые образуются из хлорида серебра при последующем проявлении пластинки. Эти металлические зерна становятся копиями интерференционных картин для различных цветов в виде потемневших слоев, расположенных на различной глубине и с различным боковым смещением. При рассматривании такой фотографии в обычном свете, т.е. в смеси всех цветов, свет отражается и от слоев зерен металлического серебра, и от самой серебряной пластинки. Световые волны, отраженные от слоев различной глубины, усиливаются в результате интерференции только при вполне определенной длине волны (цвете), соответствующей расстояниям между слоями, и таким образом воспроизводят цвета сфотографированного объекта. Когда Л. изобрел свой способ цветной фотографии, позволявший получать снимки, не выцветавшие вскоре после проявления, он отрицал, что цвета на фотографиях по методу Беккереля обусловлены интерференцией. Л. утверждал, что интерференция лежит в основе его собственного метода. Пластинки Л. были изготовлены из прозрачного стекла и с одной стороны покрыты относительно толстым слоем светочувствительной эмульсии из желатина, нитрата серебра и бромида калия. Во время экспозиции кассета покрывала свободную сторону стеклянной пластинки ртутью, которая создавала блестящую отражающую поверхность, Интерференционные картины между светом, падающим от объекта и отраженным от ртути (именно эти интерференционные картины хранят <память> о цвете изображения), запечатлялись в распределении зерен серебра, возникавших в результате химических реакций при проявлении. Впоследствии Л. образно описывал изобретенный им процесс как создание своего рода шаблона, или формы, из световых лучей в толще фотопленки. <За создание метода фотографического воспроизведения цветов на основе явления интерференции> Л. был удостоен Нобелевской премии по физике 1908 г. Упомянув о том <ключевом положении, которое занимает фотографическое воспроизведение различных объектов в современной жизни>, К.Б. Хассельберг из Шведской королевской академии наук на церемонии вручения премии сказал, что <метод цветной фотографии Л. знаменует новый шаг вперед... в искусстве фотографии>. Выступая с Нобелевской лекцией, Л. продемонстрировал, что при его методе цвет действительно возникает вследствие интерференции в фотопластинке без участия каких-либо красителей: он смочил эмульсию, желатин разбух и расстояния между пятнами на интерференционной картине изменились, цвета исчезли. Но стоило желатину подсохнуть, как интерференционные картины восстановились, а изображение вновь обрело цвет. Л. отметил необходимость дальнейшего усовершенствования своего метода: <Продолжительность экспозиции (1 минута на солнечном свете) все еще слишком велика для портретной съемки. Когда я только приступил к работе, продолжительность экспозиции доходила до 15 минут. Процесс следует совершенствовать и дальше. Жизнь коротка, а прогресс идет так медленно>. Современная цветная фотография с пленками, требующими экспозиции в доли секунды, основана на трехцветном процессе с использованием поглощающих красителей, впервые предложенном в 50-х гг. XIX в. шотландским физиком Джеймсом Клерком Максвеллом. В последующие годы Л. внес большой вклад в развитие сейсмологии и астрономии. Ему принадлежат идеи использования телеграфных сигналов для раннего оповещения о землетрясениях и измерения скорости распространения упругих волн в земной коре. Он предложил новую разновидность сейсмографа для непосредственного измерения ускорения в движении земной поверхности. Л. разработал конструкцию двух астрономических инструментов: целостата с медленно вращающимся зеркалом, позволяющим получать стационарное изображение участка неба, на который наведен инструмент, а не только одиночной звезды, и уранографа, с помощью которого можно сделать фотографическую карту неба с уже нанесенными на ней меридианами, по которым удобно отсчитывать равные интервалы времени. Его учебник по термодинамике (науке о превращениях тепловой энергии и ее связи с механической энергией) стал стандартным курсом во Франции. В 1888 г. Л. женился. Он умер на борту парохода "La France", возвращаясь из поездки в Канаду. Л. состоял членом Французской академии наук (в 1912 г. - ее президент), членом Лондонского королевского общества. Он был удостоен звания командора ордена Почетного легиона.

Дата: 12.06.1899 Время: 12:00 Зона: +1:22 LMT

Место: Кенигсберг (ныне Калининград)

Широта: 54.43.00.N Долгота: 20.30.00

-24.07.1986
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1953 г.
совместно с Хансом Кребсом. Немецко-американский биохимик Фриц Альберт Липман родился в Кенигсберге (ныне г. Калининград) у Гертруды (Лахмански) Липман и Леопольда Липмана, адвоката. Под влиянием дяди, который был педиатром, Л. в 1917 г. начал изучать медицину в Кенигсбергском университете. В конце первой мировой войны он несколько месяцев пробыл в армии, в медицинских войсках, а затем продолжил образование в Мюнхенском и позднее в Берлинском университете, который присвоил ему в 1922 г. медицинскую степень за диссертацию по коллоидной химии. Л. еще на три месяца остался в Берлине, пройдя интенсивный трехмесячный курс по биохимии, после чего получил субсидию на проведение исследований по фармакологии в Амстердамском университете (Нидерланды). Решив стать биохимиком, Л. поступает в Кенигсбергский университет. В 1927 г. за диссертацию по биохимическим реакциям мышечных клеток Л. получил в Берлинском университете докторскую степень по химии. В течение следующих двух лет он работает ассистентом у Отто Мейергофа в Биологическом институте кайзера Вильгельма в Берлине. Когда в 1929 г. Мейергоф перешел в Институт медицинских исследований кайзера Вильгельма в Гейдельберге, Л. последовал за ним. В Гейдельберге Л. познакомился с Отто Ганом - специалистом по ядерной физике, а также биохимиками Отто Варбургом и Хансом Кребсом. К середине 20-х гг. ученые разработали общую схему клеточного углеводного метаболизма. Выяснилось, что углеводы гликоген и глюкоза подвержены химическому расщеплению как путем окисления (аэробный гликолиз, или дыхание), так и ферментации (анаэробный гликолиз). В первом случае глюкоза (молекула с 6 атомами углерода) превращается в молекулу пировиноградной кислоты с 3 атомами углерода, которая затем окисляется до двуокиси углерода и воды. При анаэробном гликолизе пируват переходит в лактат (также молекула с 3 атомами углерода). Мейергоф показал, что небольшая, но существенная часть лактата, продуцируемого активными мышечными клетками, окисляется дальше до двуокиси углерода и воды. Подобно Мейергофу, Л. был заинтересован в выяснении механизмов, посредством которых живые клетки вырабатывают и утилизируют энергию. Он обнаружил, что фтористый натрий тормозит окисление молочной кислоты. Л. изучал также биохимию креатинфосфата (фосфокреатина), расщепление которого теснее связано с мышечным сокращением, чем молочная кислота. В 1931 г. Л. возвратился в Биологический институт кайзера Вильгельма в Берлине как ассистент Альберта Фишера, который научил его выращивать фибробласты (клетки эмбриональной ткани) в культуре in vitro - метод весьма полезный для изучения клеточного метаболизма. Через своего старшего брата, артиста, Л. познакомился с литературной и театральной жизнью Берлина. Именно в этих сферах на костюмированном балу он встретил американку Элфреду М. Холл, на которой женился в 1931 г. В том же году супруги переехали в Нью-Йорк, где, получив субсидию Рокфеллеровского фонда, Л. вместе с химиком П.А. Ливином изучал фосфорилирование белков в Рокфеллеровском институте медицинских исследований (ныне Рокфеллеровский университет). В 1932 г. Л. вновь присоединился к Фишеру в новой лаборатории Биологического института Карлсбергского фонда в Копенгагене (Дания). На протяжении следующих 7 лет он изучал, как клетки вырабатывают энергию, чтобы осуществить биохимические реакции, необходимые для поддержания жизни. Он обнаружил, что в присутствии кислорода анаэробный гликолиз подавляется. Для анализа этого явления, называемого эффектом Пастера, Л. исследовал окисление пируватов (сложный эфир или соль пировиноградной кислоты, промежуточный продукт метаболического процесса). С помощью ферментной системы, полученной из бактерии Lactobacillus delbrueckii, он показал, что превращение пирувата в ацетат полностью зависит от неорганического фосфата и приводит к образованию фосфорилированной формы ацетата - ацетилфосфата. Л. пришел к ошибочному выводу, что ацетилфосфат есть химически активная форма ацетата, которая, соединяясь с оксалоацетатом, образует лимонную кислоту в первом звене цикла Кребса - цепи реакций метаболизма углеводов и жирных кислот. В конце 30-х гг. нацистская Германия распространила сферу своего влияния и на Данию. Понимая, что, будучи евреем, он не может ни возвратиться в Германию, ни оставаться в Дании, Л. с женой в 1939 г. эмигрировал в Соединенные Штаты. Там он получил должность научного сотрудника отдела биохимии, руководство Винсентом дю Виньо, в медицинском колледже Корнеллского университета (Нью-Йорк). Он оставался в Корнелле вплоть до 1941 г., а затем стал научным сотрудником хирургического отделения Гарвардской медицинской школы и Массачусетской больницы общего типа в Бостоне. Двумя годами позже Л. стал научным сотрудником, а затем в 1949 г. - профессором биохимии в Гарварде. В 1944 г. он получил американское гражданство, в следующем году у супругов Липман родился сын. В результате изучения клеточного метаболизма Л. в 1941 г. высказал предположение, что основным источником энергии для поддержания метаболических реакций в живой клетке является аденозинтрифосфат (АТФ) - центральное соединение фосфатной группы, составляющее нуклеотидную молекулярную структуру. Химические связи, образуемые этой фосфатной группой, поставляют энергию, утилизируемую клетками человеческого тела. Однако вплоть до открытия Л. и его коллегами кофермента А в 1945 г. было непонятно, каким образом АТФ высвобождает клеточную энергию. После выделения и синтезирования этого катализатора Л. показал, как именно АТФ помогает превратить энергию фосфатных связей в другие нужные для организма формы химической энергии. Это открытие внесло важное добавление в расшифровку цикла Кребса, в процессе которого пища трансформируется в физическую энергию клетки. Кофермент А имеется во всех живых клетках - растений, животных и микроорганизмов. Л. был награжден Нобелевской премией по физиологии и медицине 1953 г. за <открытие кофермента А и его значения для промежуточных стадий метаболизма>. Вместе с ним награды был удостоен Ханс Кребс. В приветственной речи по случаю награждения Эрик Хаммарстен из Каролинского института сказал: <Это - признание глубоких и значительных достижений в области исследования функций живой клетки>. Адресуясь к Л., Хаммарстен продолжал: <Вы преодолели основное препятствие, четко продемонстрировав механизм широко распространенной реакции и одновременно открыв новый способ передачи энергии в клетке>. В 1957 г. Л. стал профессором биохимии Рокфеллеровского университета. Там он посвятил себя изучению необычных фосфатных соединений, таких, как карбамоилфосфат, структуры раковых клеток, гормона щитовидной железы и его роли в регулировании обмена энергии в организме, процессов, происходящих в промежуточных фазах метаболизма. Получив звание почетного профессора Рокфеллеровского университета в 1970 г., Л. до последних дней своей жизни оставался активным исследователем. Л. скончался 24 июля 1986 г. в Поускипси (штат Нью-Йорк). Л. был членом Национальной академии наук, Американского общества биохимиков, Гарвеевского общества, Американского философского общества, а также иностранным членом Лондонского королевского общества. Он был награжден медалью Карла Нойберга Американского общества европейских химиков (1948), национальной медалью <За научные достижения> Национального научного фонда (1966). Он был удостоен награды Мида Джонсона Американской академии педиатрии (1948), почетных степеней университетов Парижа, Экса - Марселя, Чикаго и Копенгагена, а также Гарвардского, Рокфеллеровского университетов и Медицинского колледжа Альберта Эйнштейна.

Дата: 09.12.1919 Время: 12:00 Зона: -5 EST

Место: Кливленд, Огайо, США

Широта: 41.29.58.N Долгота: 81.41.44.

-----------
Нобелевская премия по химии, 1976 г.
Американский физикохимик Уильям Нанн Липскомб родился в Кливленде (штат Огайо), в семье Эдны (Портер) Липскомб и Уильяма Н. Липскомба. Через год после его рождения семья переехала в Лексингтон (штат Кентукки). По окончании средней школы Л. поступил в Кентуккский университет и в 1941 г. получил степень бакалавра естественных наук по химии. Той же осенью он приступил к занятиям по физике в аспирантуре Калифорнийского технологического института. Однако, поощряемый Лайнусом К. Политом, одним из его профессоров, а позднее научным руководителем при подготовке докторской диссертации, он через год вернулся к изучению физической химии. В период между 1942 и 1945 гг. Л., прервав свои научные занятия, проводил связанные с военными нуждами исследования для Управления научных исследований и развития США. Возвратившись в 1945 г. в Калифорнийский технологический институт, Л. в следующем году получил докторскую степень за диссертацию на тему о рентгеновской кристаллографии и об изучении дифракции электронов органическими соединениями. После этого он занял должность ассистент-профессора физической химии в Миннесотском университете, где в 1950 г. стал адъюнкт-профессором, а в 1954 - полным профессором. В 1959 г. Л. перешел в Гарвардский университет на профессорскую вакансию и с 1962 по 1965 г. возглавлял там химический факультет. С 1971 г. Л. - профессор химии в Гарварде. Еще в Калифорнийском технологическом институте ученого заинтересовал процесс образования химических связей в боргидридах, известных также как бораны. Несколько этих редко встречающихся в природе соединений было синтезировано представителем предыдущего поколения ученых - немецким химиком Альфредом Штоком. Молекулярная структура боранов оставалась неизвестной, однако их эмпирические формулы давали основание предполагать наличие любопытных характерных особенностей в их химических связях. Интерпретация этих особенностей, предложенная Полингом, в то время ведущим авторитетом в области теории химических связей, представлялась Л. далеко не безупречной. Когда Л. в 1946 г. перешел в Миннесотский университет, он решил доказать, что его бывший учитель ошибается. Химия боранов считалась тогда не только тайной за семью печатями, но и исключительно сложной областью, поскольку бораны очень летучи, нестабильны и даже взрывоопасны. Л. разработал новую технологию изучения этих соединений путем дифракции рентгеновских лучей при высоком вакууме и низкой температуре, и ему удалось подробно описать их структуры как клеткоподобные полиэдры. Л., однако, хотел решить загадку боранов не только в эмпирическом, но и в теоретическом ключе. Господствовавшая в то время теория утверждала, что атомы в молекулах боранов удерживаются вместе с помощью ковалентных (двухцентровых) связей, т.е. два атома, образующих химическую связь, удерживает вместе связывающая пара электронов. Проблема заключалась в том, что с позиций этой теории было невозможно объяснить установленную Л. структуру боранов. У атомов бора слишком мало связывающих электронов, чтобы разделить их с тем числом атомов водорода, с которым они, как было известно, соединяются. В работе, осуществленной в 1953 г. вместе с химиками Брайсом Крофордом и У.Х. Эберхардтом, сообщение о которой появилось на следующий год в <Журнале химической физики> (), Л. выдвинул предположение, что недостаток электронов на самом деле только кажущийся. Эти ученые придерживались точки зрения, что некоторые из атомов в молекулах боранов участвуют в трехцентровых связях, где пара электронов объединяет либо 3 атома бора, либо 2 атома бора и один атом водорода, образуя так называемый водородный мостик. <Мы осмелились на несколько пророчеств, - писали они позднее, - заранее утешаясь тем, что уж если нам суждено пополнить ряды предсказателей-неудачниковв области химии боранов, то мы окажемся в наилучшей компании>. Их концепция трехцентровых связей, однако, оказалась не только правильной, но и стала ключом к новой топологической теории образования химических связей в боранах. Она объясняет структуру боранов и предсказывает возможность появления новых соединений. Химики, руководствуясь ею, создают большое число стабильных клеткоподобных молекул. Больше того, Л. применил эту новую модификацию теории химических связей к пониманию реакционной способности в карборанах, которые применяются при синтезе полимеров, проявляющих удивительную устойчивость к термической и химической деструкции. Бораны Л., по-видимому, также окажутся полезными при противораковой радиационной терапии. Рассел Граймз в журнале <Наука> () высказал предположение, что карбораны окажут глубокое влияние на будущее органического синтеза после той <революции> в представлениях о ковалентной связи, которую вызвала работа Л. над химией боранов. В 1976 г. Л. была присуждена Нобелевская премия по химии <за исследование структуры боранов, проясняющее проблемы химических связей>. В своей Нобелевской лекции Л. сказал: <Мое первоначальное намерение в конце 40-х гг. состояло в том, чтобы потратить несколько лет на доскональное изучение боранов, а затем составить систематическое описание валентности огромного числа соединений, которым присущ недостаток электронов>. <Я очень мало продвинулся к этой последней цели, - добавил он, - зато значительно выросла химия боранов, и теперь начинается систематическое изучение некоторых ее сложных моментов>. По поводу присуждения ему Нобелевской премии ученый отозвался так: <Я знаю, что написал много неплохих статей о боранах, но никогда раньше не был уверен в том, что их читают>. Когда Л. перешел в Гарвардский университет, приоритет в его исследовательской программе был отдан биохимии. Особое внимание он сосредоточил на прояснении структур сложных белков как средстве изучения механизмов их функций в человеческом организме, поскольку функция определяется формой белка. Эта работа связана с решением чрезвычайно сложных проблем из-за большой величины белковых молекул. Принципиально новаторский подход Л. заключается в использовании технологии дифракции рентгеновских лучей с привлечением возможностей компьютеров. Самый крупный его успех в этом исследовании связан со структурным анализом пищеварительного фермента карбоксипентидаза А, который вывел его на предполагаемый механизм активности этого фермента. В настоящее время ученый занимается проблемой регулирующего фермента аспартат-транс-карбамоилаза, который контролирует стадии синтеза основных составляющих аминокислот в организмах человека и животных. Этот фермент является, таким образом, решающим для роста клеток во всех живых организмах. Если сам Л. считает осуществленное им исследование пищеварительного фермента своей лучшей работой, то в случае если его <наступление> на аспартат-транс-карбамоилазу увенчается успехом, лучшей, пожалуй, станет эта его последняя работа. Достижения Л. объясняются не только смелостью его научного воображения, но также многосторонностью и гибкостью его подходов. Вот как об этом говорит сам ученый: <По образованию я физикохимик. Полученная мною научная степень относится к области физической химии. Раньше я работал в сфере неорганики... сейчас - как биохимик. Но не ищите здесь противоречий. Это все структура и функции>. В 1944 г. Л. женился на Мэри Адель. У супругов родились сын и дочь. В 1983 г. они разошлись, и в том же году Л. зарегистрировал брак с Джин Эванс, которая работала художником в издательстве. <Приехавший в город фермер из глубинки> - так описывает ученого автор книг о науке Ребекка Ролз. У Л. своя лаборатория, коллективом которой он руководит, проявляя завидное чувство юмора. Коллеги и студенты очень привязаны к ученому и, памятуя о том, что он вырос в Кентукки, обращаются к нему не иначе как <полковник>. Л. играет на кларнете с почти профессиональным мастерством (<Камерная музыка - моя неутолимая страсть>, - признается ученый), в своих научных статьях цитирует Льюиса Кэрролла и состоит в обществе поклонников Шерлока Холмса, известном под названием <Странности Бейкер-стрит>. Л. удостоен большого числа наград. Среди них: награда за выдающиеся заслуги Американского химического общества (1968), премия Джорджа Ледли Гарвардского университета (1971), награда Петера Дебая по физической химии (1973) и награда Рэмсена (1976) Американского химического общества. Он член Американской академии наук и искусств, американской Национальной академии наук, а также иностранный член Нидерландской королевской академии наук и литературы. Ученому присвоены почетные степени Кентуккского, Гарвардского, Мюнхенского и Лонг-Айлендского университетов, а также Университета Рутгерса и колледжа Мариетты.

Дата: 18.07.1853 Время: 12:00 Зона: +0:23:40 LMT

Место: Арнхем, Голландия

Широта: 51.59.00.N Долгота: 5.55.00.E

-04.02.1928
Нобелевская премия по физике, 1902 г.
совместно с Питером Зееманом. Голландский физик Хендрик Антон Лоренц родился в Арнхеме в семье Геррита Фредерика Лоренца и Гертруды (ван Гинкель) Лоренц. Отец Л. содержал детские ясли. Мать мальчика умерла, когда ему исполнилось четыре года. Через пять лет отец женился вторично на Люберте Хупкес. Л. учился в средней школе Арнхема и имел отличные оценки по всем предметам. В 1870 г. он поступил в Лейденский университет, где познакомился с профессором астрономии Фредериком Кайзером, чьи лекции по теоретической астрономии заинтересовали его. Менее чем за два года Л. стал бакалавром наук по физике и математике. Возвратившись в Арнхем, он преподавал в местной средней школе и одновременно готовился к экзаменам на докторскую степень, которые он отлично сдал в 1873 г. Через два года Л. успешно защитил в Лейденском университете диссертацию на соискание ученой степени доктора наук. Диссертация была посвящена теории отражения и преломления света. В ней Л. исследовал некоторые следствия из электромагнитной теории Джеймса Клерка Максвелла относительно световых волн. Диссертация была признана выдающейся работой. Л. продолжал жить в родном доме и преподавать в местной средней школе до 1878 г., когда он был назначен на кафедру теоретической физики Лейденского университета. В то время теоретическая физика как самостоятельная наука делала еще только первые шаги. Кафедра в Лейдене была одной из первых в Европе. Новое назначение как нельзя лучше соответствовало вкусам и наклонностям Л., который обладал особым даром формулировать теорию и применять изощренный математический аппарат к решению физических проблем. Продолжая заниматься исследованием оптических явлений, Л. в 1878 г. опубликовал работу, в которой теоретически вывел соотношение между плотностью тела и его показателем преломления (отношением скорости света в вакууме к скорости света в теле - величине, характеризующей, насколько сильно отклоняется от первоначального направления луч света при переходе из вакуума в тело). Случилось так, что несколько раньше ту же формулу опубликовал датский физик Людвиг Лоренц, поэтому она получила название формулы Лоренца - Лоренца. Однако работа Хендрика Л. представляет особый интерес потому, что основана на предположении, согласно которому материальный объект содержит колеблющиеся электрически заряженные частицы, взаимодействующие со световыми волнами. Она подкрепила отнюдь не общепринятую тогда точку зрения на то, что вещество состоит из атомов и молекул. В 1880 г. научные интересы Л. были связаны главным образом с кинетической теорией газов, описывавшей движение молекул и установление соотношения между их температурой и средней кинетической энергией. В 1892 г. Л. приступил к формулированию теории, которую как сам он, так и другие впоследствии назвали теорией электронов. Электричество, утверждал Л., возникает при движении крохотных заряженных частиц - положительных и отрицательных электронов. Позднее было установлено, что все электроны отрицательно заряжены. Л. заключил, что колебания этих крохотных заряженных частиц порождают электромагнитные волны, в том числе световые и радиоволны, предсказанные Максвеллом и открытые Генрихом Герцем в 1888 г. В 1890-е гг. Л. продолжил занятия теорией электронов. Он использовал ее для унификации и упрощения электромагнитной теории Максвелла, опубликовал серьезные работы по многим проблемам физики, в том числе о расщеплении спектральных линий в магнитном поле. Когда свет от раскаленного газа проходит через щель и разделяется спектроскопом на составляющие частоты, или чистые цвета, возникает линейчатый спектр - серия ярких линий на черном фоне, положение которых указывает соответствующие частоты. Каждый такой спектр характерен для вполне определенного газа. Л. предположил, что частоты колеблющихся электронов определяют частоты в испускаемом газом свете. Кроме того, он выдвинул гипотезу о том, что магнитное поле должно сказываться на движении электронов и слегка изменять частоты колебаний, расщепляя спектр на несколько линий. В 1896 г. коллега Л. по Лейденскому университету Питер Зееман поместил натриевое пламя между полюсами электромагнита и обнаружил, что две наиболее яркие линии в спектре натрия расширились. После дальнейших тщательных наблюдений над пламенем различных веществ Зееман подтвердил выводы теории Л., установив, что расширенные спектральные линии в действительности представляют собой группы из близких отдельных компонент. Расщепление спектральных линий в магнитном поле получило название эффекта Зеемана. Зееман подтвердил и предположение Л. о поляризации испускаемого света. Хотя эффект Зеемана не удалось полностью объяснить до появления в XX в. квантовой теории, предложенное Л. объяснение на основе колебаний электронов позволило понять простейшие особенности этого эффекта. В конце XIX в. многие физики считали (как выяснилось впоследствии, правильно), что спектры должны стать ключом к разгадке строения атома. Поэтому применение Л. теории электронов для объяснения спектрального явления можно считать необычайно важным шагом на пути к выяснению строения вещества. В 1897 г. Дж.Дж. Томсон открыл электрон в виде свободно движущейся частицы, возникающей при электрических разрядах в вакуумных трубках. Свойства открытой частицы оказались такими же, как у постулированных Л. электронов, колеблющихся в атомах. Зееман и Л. были удостоены Нобелевской премии по физике 1902 г. <в знак признания выдающегося вклада, который они внесли своими исследованиями влияния магнетизма на излучения>. <Наиболее значительным вкладом в дальнейшее развитие электромагнитной теории света мы обязаны профессору Л., - заявил на церемонии вручения премии Ялмар Теель из Шведской королевской академии наук. - Если теория Максвелла свободна от каких бы то ни было допущений атомистического характера, то Л. начинает с гипотезы о том, что вещество состоит из микроскопических частиц, называемых электронами, которые являются носителями вполне определенных зарядов>. В конце XIX - начале XX в. Л. по праву считался ведущим физиком-теоретиком мира. Работы Л. охватывали не только электричество, магнетизм и оптику, но и кинетику, термодинамику, механику, статистическую физику и гидродинамику. Его усилиями физическая теория достигла пределов, возможных в рамках классической физики. Идеи Л. оказали влияние на развитие современной теории относительности и квантовой теории. В 1904 г. Л. опубликовал наиболее известные из выведенных им формул, получившие название преобразований Лоренца. Они описывают сокращение размеров движущегося тела в направлении движения и изменение хода времени. Оба эффекта малы, но возрастают, если скорость движения приближается к скорости света. Эту работу он предпринял в надежде объяснить неудачи, постигавшие все попытки обнаружить влияние эфира - загадочного гипотетического вещества, якобы заполняющего все пространство. Считалось, что эфир необходим как среда, в которой распространяются электромагнитные волны, например свет, подобно тому как молекулы воздуха необходимы для распространения звуковых волн. Несмотря на многочисленные трудности, встретившиеся на пути тех, кто пытался определить свойства вездесущего эфира, который упорно не поддавался наблюдению, физики все же были убеждены в том, что он существует. Одно из следствий существования эфира должно было бы наблюдаться обязательно: если скорость света измерять движущимся прибором, то она должна быть больше при движении к источнику света и меньше при движении в другую сторону. Эфир можно было бы рассматривать как ветер, переносящий свет и заставляющий его распространяться быстрее, когда наблюдатель движется против ветра, и медленнее, когда он движется по ветру. В знаменитом эксперименте, выполненном в 1887 г. Альбертом А. Майкельсоном и Эдвардом У. Морли с помощью высокоточного прибора, называемого интерферометром, лучи света должны были пройти определенное расстояние в направлении движения Земли и затем такое же расстояние в противоположном направлении. Результаты измерений сравнивались с измерениями, произведенными над лучами, распространяющимися туда и обратно перпендикулярно направлению движения Земли. Если бы эфир как-то влиял на движение, то времена распространения световых лучей вдоль направления движения Земли и перпендикулярно ему из-за различия в скоростях отличались бы достаточно для того, чтобы их можно было измерить интерферометром. К удивлению сторонников теории эфира, никакого различия обнаружено не было. Множество объяснений (например, ссылка на то, что Земля увлекает за собой эфир и поэтому он покоится относительно нее) были весьма неудовлетворительны. Для решения этой задачи Л. (и независимо от него ирландский физик Дж. Ф. Фитцджералд) предположил, что движение сквозь эфир приводит к сокращению размеров интерферометра (и, следовательно, любого движущегося тела) на величину, которая объясняет кажущееся отсутствие измеримого различия скорости световых лучей в эксперименте Майкельсона - Морли. Преобразования Л. оказали большое влияние на дальнейшее развитие теоретической физики в целом и в частности на создание в следующем году Альбертом Эйнштейном специальной теории относительности. Эйнштейн питал к Л. глубокое уважение. Но если Л. считал, что деформация движущихся тел должна вызываться какими-то молекулярными силами, изменение времени - не более чем математический трюк, а постоянство скорости света для всех наблюдателей должно следовать из его теории, то Эйнштейн подходил к относительности и постоянству скорости света как к основополагающим принципам, а не проблемам. Приняв радикально новую точку зрения на пространство, время и несколько фундаментальных постулатов, Эйнштейн вывел преобразования Л. и исключил необходимость введения эфира. Л. сочувственно относился к новаторским идеям и одним из первых выступил в поддержку специальной теории относительности Эйнштейна и квантовой теории Макса Планка. На протяжении почти трех десятилетий нового века Л. проявлял большой интерес к развитию современной физики, сознавая, что новые представления о времени, пространстве, материи и энергии позволили разрешить многие проблемы, с которыми ему приходилось сталкиваться в собственных исследованиях. О высоком авторитете Л. среди коллег свидетельствует хотя бы такой факт: по их просьбе он в 1911 г. стал председателем первой Сольвеевской конференции по физике - международного форума самых известных ученых - и ежегодно, до самой смерти, выполнял эти обязанности. В 1912 г. Л. ушел в отставку из Лейденского университета с тем, чтобы уделять большую часть времени научным исследованиям, но раз в неделю он продолжал читать лекции. Переехав в Гарлем, Л. принял на себя обязанности хранителя физической коллекции Музея гравюр Тейлора. Это давало ему возможность работать в лаборатории. В 1919 г. Л. принял участие в одном из величайших в мире проектов предупреждения наводнений и контроля за ними. Он возглавил комитет по наблюдению за перемещениями морской воды во время и после осушения Зюйдерзее (залива Северного моря). После окончания первой мировой войны Л. активно способствовал восстановлению научного сотрудничества, прилагая усилия к тому, чтобы восстановить членство граждан стран Центральной Европы в международных научных организациях. В 1923 г. он был избран в международную комиссию по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций. В состав этой комиссии входили семь ученых с мировым именем. Через два года Л. стал ее председателем. Л. сохранял интеллектуальную активность до самой смерти, последовавшей 4 февраля 1928 г. в Гарлеме. В 1881 г. Л. женился на Аллетте Катерине Кайзер, племяннице профессора астрономии Кайзера. У супругов Лоренц родилось четверо детей, один из которых умер в младенческом возрасте. Л. был необычайно обаятельным и скромным человеком. Эти качества, а также его удивительные способности к языкам позволили ему успешно руководить международными организациями и конференциями. Помимо Нобелевской премии Л. был удостоен медалей Копли и Румфорда Лондонского королевского общества. Он был почетным доктором Парижского и Кембриджского университетов, членом Лондонского королевского и Германского физического обществ. В 1912 г. Л. стал секретарем Нидерландского научного общества.

Дата: 07.11.1903 Время: 12:00 Зона: +1 CET

Место: Вена, Австрия

Широта: 48.13.00.N Долгота: 16.20.00

-----------
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1973 г.
совместно с Карлом фон Фришем и Николасом Тинбергеном. Австрийский зоолог и этолог Конрад Захариас Лоренц родился в Вене, он был младшим из двух сыновей Эммы (Лехер) Лоренц и Адольфа Лоренца. Дед Л. был мастером по изготовлению конских сбруй, а отец, помнивший голодное детство, стал преуспевающим хирургом-ортопедом, который построил в Альтенберге возле Вены нарядное, хотя и несколько аляповатое поместье, украшенное огромными художественными полотнами и римскими статуями. Бродя по полям и болотам вокруг Лоренц-холла, Л. заразился тем, что позже назовет <чрезмерной любовью к животным>. Выращивая домашних уток, юный Л. впервые обнаружил импринтинг, специфическую форму обучения, наблюдающуюся на ранних этапах жизни, с помощью которой животные устанавливают социальные связи и опознают друг друга. <У соседа, - вспоминал позднее Л., - я взял однодневного утенка и, к огромной радости, обнаружил, что у него развилась реакция повсюду следовать за моей персоной. В то же время во мне проснулся неистребимый интерес к водоплавающей птице, и я еще ребенком стал знатоком поведения различных ее представителей>. Вскоре мальчик собрал замечательную коллекцию животных, не только домашних, но и диких, которые жили в доме и на обширной территории вокруг него, как в настоящем частном зоопарке. Это позволило Л. познакомиться с разными видами животных, и теперь он не склонен был видеть в них просто живые механизмы. Как исследователь, стоящий на позициях объективности в науке, он был далек от мысли интерпретировать поведение животных по образу и подобию человеческих мыслей и чувств. Его более интересовали проблемы инстинкта: как и почему поведение животных, не обладающих человеческим разумом, характеризуется сложными и адекватными обстоятельствам моделями? Получив начальное образование в частной школе, которой руководила его тетка, Л. поступил в <Шоттенгимназиум> - школу с очень высоким уровнем преподавания. Здесь привычки Л. к наблюдению были подкреплены обучением зоологическим методам и принципам эволюции. <По окончании средней школы, - писал впоследствии Л., - я был по-прежнему увлечен эволюцией и хотел изучать зоологию и палеонтологию. Однако я послушался отца, который настаивал на моих занятиях медициной>. В 1922 г. Л. был зачислен в Колумбийский университет Нью-Йорка, но спустя 6 месяцев вернулся в Австрию и поступил на медицинский факультет Венского университета. Хотя у него было мало желания становиться врачом, он решил, что медицинское образование не повредит его любимому призванию - этологии, науке о поведении животных в естественных условиях. Л. вспоминал об университетском преподавателе анатомии Фердинанде Хохштеттере, который дал <прекрасную подготовку по методическим вопросам, научив отличать черты сходства, вызванные общим происхождением, от таковых, обусловленных параллельной адаптацией>. Л. <быстро понял... что сравнительный метод должен быть так же применим к моделям поведения, как и к анатомическим структурам>. Работая над диссертацией для получения медицинской степени, Л. начал систематически сопоставлять особенности инстинктивного поведения животных. В это же время он служил лаборантом кафедры анатомии Венского университета. После получения в 1928 г. медицинской степени Л. перешел на должность ассистента кафедры анатомии. Однако его все же интересовала этология, а не медицина. Он начал работать над диссертацией по зоологии, одновременно читая курс по сравнительному поведению животных. До 1930 г. в науке об инстинктах преобладали две установившиеся, но противоположные точки зрения: витализм и бихевиоризм. Виталисты (или инстинктивисты) наблюдали за сложными действиями животных в естественной среде обитания и поражались той точности, с которой инстинкт животных соответствовал достижению поставленных природой целей. Они либо объясняли инстинкты расплывчатым понятием <мудрость природы>, либо считали, что поведение животных мотивируется теми же факторами, которые лежат в основе деятельности человека. Сторонники бихевиоризма, напротив, изучали поведение животных в лаборатории, проверяя способности животных к решению экспериментальных задач, например поискам выхода из лабиринта. Бихевиористы объясняли поведение животных цепочками рефлекторных реакций (наподобие тех, которые описывал Чарлз С. Шеррингтон), связанных воедино посредством классического кондиционирования, изученного Иваном Павловым. Бихевиористов, исследования которых были сконцентрированы в основном на действиях, приобретенных путем обучения, приводило в замешательство само понятие инстинкта - сложного набора врожденных, а не приобретенных реакций. Первоначально Л. склонялся к бихевиоризму, полагая, что инстинкты основываются на цепи рефлексов. Однако в его исследованиях росло число доказательств в пользу того, что инстинктивное поведение является внутренне мотивированным. Например, в норме животные не проявляют признаков связанного со спариванием поведения в отсутствие представителей противоположного пола и далеко не всегда проявляют эти признаки даже в их присутствии: для активизации инстинкта должен быть достигнут определенный порог стимуляции. Если животное долго находилось в изоляции, порог снижается, т.е. воздействие раздражителя может быть слабее, пока в конце концов животное не начинает проявлять признаков связанного со спариванием поведения даже в отсутствии раздражителя. Л. сообщил о результатах своих исследований в серии статей, опубликованных в 1927...1938 гг. Лишь в 1939 г. Л. признал важность своих собственных данных и встал на ту точку зрения, что инстинкты вызываются не рефлексами, а внутренними побуждениями. Позднее в этом же году Л. встретил на симпозиуме в Лейдене Николаса Тинбергена, их <взгляды совпали до неправдоподобной степени>, скажет впоследствии Л. <В ходе наших дискуссий оформились некоторые понятия, которые позже оказались плодотворными для этологических исследований>. Действительно, концепция инстинкта, которую разработали Л. и Тинберген в течение последующих нескольких лет, легла в основу современной этологии. Л. и Тинберген высказали гипотезу, согласно которой инстинктивное поведение начинается с внутренних мотивов, заставляющих животное искать определенный набор обусловленных средой, или социальных, стимулов. Это, так называемое ориентировочное, поведение часто в высшей степени изменчиво, как только животное встречает некоторые <ключевые> стимуляторы (сигнальные раздражители, или пусковые механизмы), оно автоматически выполняет стереотипный набор движений, называемый фиксированным двигательным паттерном (ФДП). Каждое животное имеет отличительную систему ФДП и связанных с ней сигнальных раздражителей, которые являются характерными для вида и эволюционируют в ответ на требования естественного отбора. В 1937 г. Л. начал читать лекции по психологии животных в Вене. Одновременно он занимался изучением процесса одомашнивания гусей, который включает в себя утрату приобретенных навыков и возрастание роли пищевых и сексуальных стимулов. Л. был глубоко обеспокоен вероятностью того, что такой процесс может иметь место у человека. Вскоре после присоединения Австрии к Германии и вторжения в нее немецких войск Л. сделал то, о чем позже будет вспоминать так: <Послушавшись дурного совета... я написал статью об опасностях одомашнивания и... использовал в своем сочинении худшие образцы нацистской терминологии>. Некоторые из критиков Л. называют эту страницу его научной биографии расистской, другие склонны считать ее результатом политической наивности. Через два года после получения должности на кафедре психологии Кенигсбергского университета (ныне г. Калининград) Л. был мобилизован в германскую армию в качестве военного врача, несмотря на то что никогда не занимался медицинской практикой. Посланный на Восточный фронт в 1942 г., он попал в плен к русским и долгие годы работал в госпитале для военнопленных. Репатриирован лишь в 1948 г., когда многие друзья и родственники считали его давно погибшим. В первые годы после возвращения в Австрию Л. не мог получить никакой официальной должности, но все же благодаря финансовой помощи друзей продолжал свои исследования в Альтенберге. В 1950 г. он и Эрих фон Холст основали Институт физиологии поведения Макса Планка. В течение следующих двух десятилетий Л. занимался этологическими исследованиями, сконцентрировавшись на изучении водоплавающих птиц. Его статус основоположника современной этологии был неоспоримым, и в этом качестве он играл ведущую роль в диспутах между этологами и представителями других научных дисциплин, в частности психологии поведения животных. Некоторые из наиболее противоречивых взглядов Л. высказаны в его книге <Так называемое зло: о природе агрессии> (, 1963). Как видно из названия, Л. считает агрессию не более чем <злом>, потому что, несмотря на нередко разрушительные последствия, этот инстинкт способствует осуществлению таких важнейших функций, как выбор брачных партнеров, установление социальной иерархии, сохранение территории. Критики этой книги утверждали, что ее выводы оправдывают проявления насилия в человеческом поведении, хотя, по мнению самого Л., врожденная человеческая агрессивность становится еще опаснее оттого, что <изобретение искусственного оружия нарушает равновесие между разрушительными потенциалами и социальными запретами>. Нобелевская премия по физиологии и медицине за 1973 г. была разделена между Л., Тинбергеном и Карлом фон Фришем <за открытия, связанные с созданием и установлением моделей индивидуального и группового поведения животных>. Его достижением считалось, в частности, то, что он <наблюдал модели поведения, которые, судя по всему, не могли быть приобретены путем обучения и должны были быть интерпретированы как генетически запрограммированные>. Более любого другого исследователя Л. способствовал растущему пониманию того факта, что поведение возникает на такой же генетической основе, как и всякая другая характеристика животных, и, следовательно, подвержено действию естественного отбора. После ухода на пенсию в 1973 г. из Института Макса Планка Л. продолжает вести исследования в отделе социологии животных Института сравнительной этологии Австрийской академии наук в Альтенберге, где он живет и по сей день. В 1927 г. Л. женился на Маргарет (Гретль) Гебхардт, с которой дружил с детства, у супругов родилось две дочери и один сын. Среди наград и знаков отличия, которыми удостоен Л., золотая медаль Нью-Йоркского зоологического общества (1955), Венская премия за научные достижения, присуждаемая Венским городским советом (1959), премия Калинги, присуждаемая ЮНЕСКО (1970). Л. является иностранным членом Лондонского королевского общества и американской Национальной академии наук.

Дата: 08.08.1901 Время: 12:00 Зона: -6 CST

Место: Кантон, Южная Дакота, США

Широта: 43.18.03.N Долгота: 96.35.33.

-27.08.1958
Нобелевская премия по физике, 1939 г.
Американский физик Эрнест Орландо Лоуренс родился в Кантоне (штат Южная Дакота). Он был старшим сыном Карла Густава и Гунды (Джекобсон) Лоуренс, Родители Л. эмигрировали в Соединенные Штаты из Норвегии. Отец был управляющим местных школ, а затем образованием всего штата и президентом нескольких учительских колледжей, мать тоже работала в системе образования. Л. учился в городских школах Кантона и Пьерра. В свободное время он и его лучший друг и сосед Мерл Тьюв, также ставший выдающимся физиком, строили планеры и создали свою собственную систему беспроволочного телеграфа. Когда один из его двоюродных братьев умер от лейкемии, Л. решил стать медиком. Получив стипендию, он в 1918 г. поступил в колледж св. Олафа в Нортфилде (штат Миннесота), но через год перешел в университет Южной Дакоты. Там профессор электротехники Льюис Э. Эйкели привлек Л. к углубленным занятиям физикой. После получения в 1922 г. диплома бакалавра наук с отличием Л. поступил в аспирантуру университета штата Миннесота к У.Ф. Г. Сванну. В аспирантуре он занимался экспериментальным исследованием электрической индукции и в 1923 г. получил ученую степень магистра наук. Через год Л. вместе со своим учителем Сванном перешел в Чикагский университет. Там его интерес к физике еще более возрос после встреч с Нильсом Бором, Артуром Комптоном, Альбертом А. Майкельсоном, Х. А. Вильсоном и другими выдающимися физиками. Через год после перехода осенью 1924 г. в Йельский университет Л. получил докторскую степень. Его диссертация о фотоэлектрическом эффекте в парах калия стала первой из его значительных работ в этой области физики. Следующие два года он работал в Йеле как стипендиат Национального совета по научным исследованиям и в 1927 г. получил назначение на должность ассистент-профессора физики. Но в 1928 г. Л. покинул Йельский университет и стал адъюнкт-профессором Калифорнийского университета в Беркли. В Калифорнии Л. сначала продолжил начатые исследования в таких областях, как фотоэлектричество и измерение очень коротких промежутков времени. К числу его других достижений того времени относится и экспериментальная демонстрация принципа неопределенности Вернера Гейзенберга. Этот принцип предсказывает, что измерение энергии, например, фотона света (фотон представляет собой порцию, или частицу, электромагнитной энергии), становится тем неопределеннее, чем короче время измерения. Так как энергия фотона пропорциональна частоте света, неопределенность в энергии сводится к неопределенности в частоте. Линия в оптическом спектре в действительности представляет собой узкую (т.е. четкую, или хорошо определенную) полосу световых частот. Включая и очень быстро выключая свет во время измерения спектральной линии, Л. и его коллега показали, что линия расширяется. Источник света не претерпевал никаких изменений, хотя его частота становилась менее определенной, как и следовало из принципа неопределенности Гейзенберга. Затем Л. обратился к ядерной физике, которая тогда быстро развивалась. В 1919 г. Эрнест Резерфорд расщепил атомное ядро, бомбардируя его альфа-частицами, испускаемыми радием. Резерфорд обнаружил, что среди осколков, возникающих после столкновений, встречаются атомы с меньшим атомным весом, чем исходный. Некоторые из таких осколков были изотопами известных элементов, т.е. обладали такими же химическими свойствами, таким же зарядом ядра, но имели другой вес. У методов Резерфорда были серьезные недостатки: радий был редким элементом, альфа-частицы вылетали из источника по всем направлениям, число наблюдаемых столкновений было чрезвычайно мало, а вся процедура наблюдений трудоемка. Ядерная физика испытывала острую нужду в обильном источнике контролируемых частиц высокой энергии. Так как и бомбардирующие частицы, и ядра-мишени были положительно заряжены (электроны играли весьма незначительную роль при столкновениях), налетающие частицы должны были обладать достаточно большой энергией, чтобы преодолеть не только электрическое отталкивание, но и энергию связи, обеспечивающую целостность ядра. Джон Кокрофт и Эрнест Уолтон построили линейные ускорители частиц, работавшие при очень высоких напряжениях. В этих устройствах положительно заряженные частицы разгонялись по прямой в направлении притягивавшего их отрицательного электрода и приобретали энергию, пропорциональную приложенному напряжению. Линейные ускорители не нравились Л., так как в них время от времени происходил пробой изоляции и возникал высоковольтный разряд, напоминающий по виду молнию. В 1929 г. Л. попалась на глаза статья на немецком языке инженера норвежского происхождения Рольфа Видерее, в которой рассматривалась схема ускорителя частиц, предложенная ранее шведским физиком Густавом А. Изингом. Хотя Л. недостаточно владел немецким языком, чтобы разобраться во всех тонкостях, основная идея была ему ясна из иллюстраций к статье: частицы можно ускорять, повышая напряжение постепенно, а не создавая один большой <горб>. Л. понял, что прямолинейный путь можно изогнуть в окружность. Проделав необходимые расчеты, он вместе с несколькими сотрудниками приступил к проектированию и постройке первого циклотрона. Именно с его созданием обычно связывают имя Л. Основная идея Л. состояла в том, что заряженные частицы движутся в однородном магнитном поле по окружностям. Так происходит потому, что движущийся заряд представляет собой электрический ток, который, как и ток в обмотках электромагнита, создает магнитное поле. Подобно двум магнитам, поднесенным вплотную друг к другу, частица и внешний магнит действуют друг на друга с определенной силой, но двигаться может только частица (в случае двух сближаемых магнитов это соответствует тому, что один магнит жестко закреплен, а другой может двигаться). Направление силы всегда образует прямые углы с направлением магнитного поля и с направлением движения частицы. Поскольку направление частицы постоянно изменяется, частица движется по окружности. Важная особенность движения частицы состоит в том, что она всегда описывает полную окружность за одно и то же время независимо от скорости (кинетической энергии) частицы. Но диаметр окружности тем больше, чем больше скорость частицы. Именно эти особенности движения частиц и использовал Л., проектируя свой циклотрон. Сердце циклотрона - огромный круглый полый диск, разделенный по диаметру на две половины, напоминающие по форме латинскую букву D (такие половины называются дуантами). Диск помещен между плоскими полюсами большого магнита. Между дуантами подключен электрогенератор, создающий переменное напряжение в зазоре между ними. Когда заряженная частица, например протон, попадает в зазор, она притягивается к тому из дуантов, который в этот момент имеет отрицательное напряжение, и набирает скорость. Попав внутрь дуанта, частица описывает полуокружность и выходит из него в точке, диаметрально противоположной входу. Частота генератора настроена так, что к этому времени знак напряжения изменяется, и протон устремляется к другому дуанту, ставшему теперь отрицательным, притягивается им и ускоряется напряжением, приложенным к зазору. Во второй дуант протон попадает, имея большую скорость, и поэтому внутри него движется по дуге окружности большего радиуса, чем прежде. К моменту выхода протона из дуанта напряжение опять меняет знак, протон снова ускоряется и, входя в первый дуант с большей скоростью, движется внутри него по дуге окружности еще большего радиуса. Так протон получает <подпитку> (его как бы <подталкивают>) каждый раз, когда он проходит зазор между дуантами, и движется с все возрастающей скоростью по дугам окружностей все большего радиуса до тех пор, пока не достигнет периметра диска. Тогда протон вылетает из циклотрона, и его направляют на выбранную мишень. Диски большого диаметра позволяют разгонять частицы до больших скоростей, но требуют более крупных и, следовательно, более дорогих магнитов. Дуанты должны быть изготовлены из немагнитного материала, который не экранирует магнитное поле, а чтобы частицы не теряли энергию на столкновения с молекулами газа, в камере должен быть глубокий вакуум. После первого, довольно несовершенного циклотрона, построенного в 1930 г., Л. и его коллеги из Беркли быстро создали одну за другой более крупные модели. Используя 80-тонный магнит, предоставленный ему Федеральной телеграфной компанией, Л. ускорял частицы до рекордных энергий в много миллионов электрон-вольт. Циклотроны оказались идеальными экспериментальными приборами. В отличие от частиц, испускаемых ядрами при радиоактивном распаде, пучок частиц, выводимых из циклотрона, был однонаправленным, их энергию можно было регулировать, а интенсивность потока была несравненно выше, чем от любого радиоактивного источника. Высокие энергии, достигнутые Л. и его сотрудниками, открыли перед физиками обширное новое поле для исследований. Бомбардировка атомов многих элементов позволила расщепить их ядра на фрагменты, которые оказались изотопами, часто радиоактивными. Иногда ускоренные частицы <прилипали> к ядрам-мишеням или вызывали ядерные реакции, среди продуктов которых встречались новые элементы, не существующие на Земле в естественных условиях. Полученные результаты показали, что если бы частицы можно было ускорять до достаточно больших энергий, то с помощью циклотрона можно было бы осуществить почти любую ядерную реакцию. Циклотрон использовался и для измерения энергий связи многих ядер, и (путем сравнения разности масс до и после ядерной реакции) для проверки соотношения Альберта Эйнштейна между массой и энергией. Циклотрон позволил создать радиоактивные изотопы для медицинских целей. Над биомедицинским применением ядерной физики Л. работал вместе со своим младшим братом Джоном, медиком и директором Биофизической лаборатории в Беркли. Джон Лоуренс с успехом использовал изотопы для лечения раковых больных, в том числе своей матери, у которой был неоперабельный случай заболевания раком. После курса лечения она прожила еще 20 лет. Л. был удостоен Нобелевской премии по физике 1939 г. <за изобретение и создание циклотрона, за достигнутые с его помощью результаты, особенно получение искусственных радиоактивных элементов>. Из-за начавшейся второй мировой войны церемония вручения премии была отменена. По поводу работ Л. Манне Сигбанн из Шведской королевской академии наук заявил, что изобретение циклотрона вызвало <взрыв в развитии ядерных исследований... В истории экспериментальной физики... циклотрон занимает исключительное место. Вне всякого сомнения, циклотрон является самым большим и самым сложным из всех когда-либо построенных научных приборов>. Нобелевская премия была вручена Л. в 1941 г. на торжествах, состоявшихся в Беркли. Свою Нобелевскую лекцию он прочитал в Стокгольме в 1951 г. В 1940 г. Л. принял участие в создании радиационной лаборатории при Массачусетском технологическом институте. По настоянию Л. многие его бывшие ученики стали ее сотрудниками. Цель лаборатории состояла в усовершенствовании радарной техники, созданной впервые в Англии во время второй мировой войны для электронного обнаружения самолетов противника. В 1941 г. Л. набрал штат лаборатории подводной акустики в Сан-Диего, занимавшейся разработкой противолодочных систем для борьбы с немецкими подводными лодками, подстерегавшими конвои с военными грузами, направляемыми из Соединенных Штатов в Великобританию. Затем Л., сохранив лишь неформальные связи с этими лабораториями, занялся в Беркли превращением 37-дюймового циклотрона в масс-спектрометр для разделения расщепляющегося урана-235 и обычного урана-238. В масс-спектрометре, как и в циклотроне, используется комбинация электрического и магнитного полей, но не для ускорения частиц, а для пространственного разделения их - направления по различным траекториям в зависимости от масс и электрических зарядов. Так как массы изотопов несколько отличаются, изотопы движутся по близким, хотя и несовпадающим траекториям, поэтому могут быть разделены, хотя способ их разделения не слишком эффективен. Успех, достигнутый Л., оказался достаточно внушительным для того, чтобы вся работа по разделению изотопов была поручена его лаборатории. В Окридже (штат Теннесси) в рамках Манхэттенского проекта (секретного плана создания американской атомной бомбы) были построены сотни масс-спектрометров по образу и подобию циклотрона в Беркли с 184-дюймовым магнитом. Почти весь уран в бомбе, сброшенной в августе 1945 г. на Хиросиму, был получен Л. и его сотрудниками в Беркли. Впоследствии окриджский завод по разделению изотопов с помощью масс-спектрометров был закрыт, так как газодиффузионный метод оказался более эффективным. В конце войны Л. и его сотрудники вернулись к фундаментальным исследованиям. Правда, Л. по-прежнему принимал участие в создании ядерного оружия. Ему были выделены фонды для развертывания в Ливерморе (неподалеку от Беркли) второй научно-исследовательской лаборатории для нужд военной промышленности. Она была независима от Лос-Аламосской лаборатории, созданной в рамках Манхэттенского проекта. Получившее впоследствии наименование Ливерморской лаборатории Лоуренса, это научно-исследовательское учреждение стало главным центром, в котором велись работы по созданию водородной бомбы. В Беркли Л. руководил строительством ускорителей, способных разгонять частицы до энергий в миллиарды электрон-вольт. На одном из таких ускорителей, получившем название бэватрона, Эмилио Сегре и другие исследователи свойств мезонов (элементарных частиц с массами, промежуточными между массами электрона и протона) открыли антипротон (двойник протона с отрицательным зарядом). Л. был приглашен президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром как консультант правительства для изучения возможности определения нарушения соглашения о запрещении испытаний ядерного оружия, которое рассматривалось на Женевской конференции 1958 г. По возвращении домой Л. был оперирован по поводу обострения язвы и умер в больнице Пало-Альто (штат Калифорния) 27 августа 1958 г. В 1932 г. Лоуренс вступил в брак с Мэри Кимберли Блумер, дочерью декана медицинской школы Йельского университета. У Лоуренсов родилось шестеро детей. Помимо своих многочисленных работ в ядерной физике Л. изобрел оригинальную конструкцию телевизионной трубки - хроматрон Лоуренса, производившийся в промышленных масштабах в Японии и Соединенных Штатах. Подолгу задерживаясь на работе в будни и в выходные, Л. вместе с тем любил заниматься греблей, играть в теннис, кататься на коньках и слушать музыку. <Важными составными элементами его успеха, - считал Луис У. Альварес, - были природная смекалка и здравость научных суждений, огромный запас жизненных сил, преисполненная энтузиазма неординарная личность и доминирующее над всем ощущение целостности>. Среди многочисленных наград и почестей, которых был удостоен Л., медаль Эллиота Крессона Франклиновского института (1937), медаль Хьюза Лондонского королевского общества (1940) и медаль Холли Американского общества инженеров-механиков (1942). Он был почетным доктором университетов Южной Дакоты, Пенсильвании, Британской Колумбии, Южной Калифорнии и Глазго, а также Йеля, Гарварда, Рутдерса и Макгилла. Л. был избран членом Национальной академии наук США, Американского философского общества и Японского физического общества, а также состоял почетным членом многих других иностранных научных обществ.

Дата: 13.08.1912 Время: 12:00 Зона: +1 CET

Место: Турин, Италия

Широта: 45.03.00.N Долгота: 7.40.00

-06.02.1991
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1969 г.
совместно с Максом Дельбрюком и Алфредом Херши. Итало-американский биолог Сальвадор Эдуард Лурия родился в Турине (Италия) у Эстер (Сачердоте) и Давида Лурия. В 1929 г., получив начальное и среднее образование в местных бесплатных школах, он поступает в медицинскую школу Туринского университета. Занимаясь под руководством Джузеппе Леви, профессора анатомии и гистологии, Л. разработал прибор для получения культуры живых клеток. После присуждения медицинской степени (<с похвалой и отличиями>) в 1935 г. он в течение трех лет служил офицером медицинских войск в итальянской армии. В это время он изучает литературу по физике и математике, а демобилизовавшись из армии, - медицинскую физику и радиологию в лаборатории Кюри Института радия в Париже. В 1938 г. у Л. проснулся интерес к бактериофагам (вирусам, атакующим бактерии), и он вскоре занялся экспериментами по облучению бактериофагальных частиц рентгеновскими лучами с целью вызвать генетические мутации. Когда в 1940 г. стало ясно, что Италия готова выступить на стороне Германии во второй мировой войне, Л. решил покинуть Францию. После короткой остановки он добрался до Соединенных Штатов, где принял предложение стать научным ассистентом Колледжа врачей и хирургов Колумбийского университета в Нью-Йорке. На конференции Американского физического общества, состоявшейся в следующем году в Филадельфии, он встретил Макса Дельбрюка, который провел несколько дней в лаборатории Л. в Нью-Йорке, где оба ученых запланировали проведение совместных экспериментов. В 1942...1943 гг. субсидия фонда Гуггенхейма позволила Л. проводить как самостоятельные исследования в Принстонском университете, так и совместные с Дельбрюком в Университете Вандербильта в Нашвилле (штат Теннесси). В 1943 г. Л. был назначен преподавателем бактериологического отделения Индианского университета в Блумингтоне. Через два года он получил должность ассистента профессора, а 1947 г. - адъюнкт-профессора. К тому времени бактериологи уже были знакомы с явлением резистентности - возникновения штаммов бактерий, устойчивых как к действию вирусов, так и к антибактериальным препаратам. Высказывались предположения, что резистентность возникает либо как результат адаптации бактерий к действию какого-то фактора окружающей среды, либо как спонтанное генетическое изменение - мутация, позволяющая выжить новому штамму с измененными наследственными признаками. Работая с Дельбрюком, Л. в первую очередь <хотел выяснить, являются ли устойчивые бактерии спонтанно возникшими мутантами или резистентность клеток есть результат воздействия фага на нормальные во всех других отношениях бактерии> (так писал он впоследствии). Во время посещения танцевальных вечеров для членов факультета в загородном клубе Л. случайно обратил внимание на то, как работал игорный автомат, когда в него бросали монеты. Внезапно его озарила мысль, что между выигрышем, который получает игрок, и колониями мутантных бактерий существует определенная аналогия. Игорный автомат возвращает большую часть вложенных в него денег, но размер выигрыша случаен, иногда он составляет несколько монет, в редких случаях - значительное их количество. Сходным образом в культурах бактерий колонии собраны в группы из одной, двух, четырех, восьми и т.д. <плюс более крупные образования - игорные банки>, как назвал их Л., <формирование которых можно было объяснить скорее несколькими предыдущими поколениями, чем игрой простого случая>. Основываясь на наблюдениях за колебаниями в размерах выигрыша, возвращаемого игорным автоматом, Л. разработал экспериментальный метод, позволяющий отличить состояние индуцированной резистентности от резистентности вследствие предыдущей спонтанной мутации. Этот так называемый флюктуационный тест, описание которого было опубликовано в 1943 г. совместно с Дельбрюком (разработавшим математическую модель анализа), стал первым свидетельством в пользу мутации бактерий. <Это был решающий шаг вперед в генетике>, - скажет позднее Л. <Ни у одного другого организма было невозможно вычислить скорость спонтанной мутации для одного специфического гена или фактически для всех генов. Если гены бактерий были структурами того же рода, что и гены других организмов, бактерии сразу же становились излюбленным объектом генетических исследований>, превосходящим даже плодовую мушку или плесень своим огромным количеством и скоростью появления новых поколений. Примерно в это же время Л. и Дельбрюк начали сотрудничать с Алфредом Херши - биологом, который занимался изучением бактериофагов в Вашингтонском университете в Сент-Луисе (штат Миссури). Трое ученых образовали ядро группы по исследованию фагов. Члены этого <неформального объединения> договорились работать только с семью штаммами бактериофага, инфицирующего штамм В кишечной палочки Escherichia coli, с тем чтобы результаты экспериментов, полученных в различных лабораториях, были сравнимы между собой. Работая независимо друг от друга. Дельбрюк и Херши установили в 1946 г., что различные штаммы бактериофага могут обмениваться генетическим материалом, если одна и та же бактериальная клетка заражена вирусами более чем одного штамма. В 1950 г. Л. был назначен профессором бактериологии Иллинойского университета в Урбана-Шампейн. В следующем году он опубликовал неопровержимые доказательства того, что гены бактериофагов (и вирусов) претерпевают спонтанные мутации и этот процесс сходен с таковым у бактерий. Он планировал выступить с докладом на конференции Общества общей микробиологии в Оксфорде (Англия) в 1953 г. Политический курс США, проводимый в то время Джозефом Маккарти, не позволил Л. получить выездную визу, хотя он стал гражданином Соединенных Штатов еще в 1947 г. В докладе, который зачитал его бывший студент Джеймс Д. Уотсон, высказывалось мнение о том, что генетическая информация переносится белком фага, а не дезоксирибонуклеиновой кислотой (ДНК). Исходя из модели ДНК, предложенной Уотсоном и Френсисом Криком, было ясно, что мутации возникают в результате потери или замены пуринопиримидиновых оснований молекулы ДНК. В 1959 г. Л. был назначен профессором и заведующим отделом микробиологии Массачусетсского технологического института (МТИ) в Кембридже. Там им была развернута специальная программа подготовки молодых специалистов, интересующихся генетикой бактерий и вирусов. Он занимался также изучением биохимии мембран бактериальной клетки. В 1965 г. Л. стал профессором-консультантом Солковского института биологических исследований в Сан-Диего. Л., Дельбрюк и Херши разделили Нобелевскую премию по физиологии и медицине 1969 г. <за открытие механизмов репликации и генетической структуры вирусов>. <Эти открытия оказали серьезное влияние на развитие многих областей биологических исследований>, - сказал в приветственной речи Свен Гард из Каролинского института. <Картирование фундаментальных процессов жизненного цикла бактериофагов явилось необходимым условием для описания их с помощью химических терминов и на молекулярном уровне>, - продолжал Гард. Отмечая значение работ лауреатов в области генетики, Гард подчеркнул, что их труды открыли <механизмы генетической регуляции процессов жизнедеятельности>. <И наконец, последнее, но не менее важное: изучение бактериофагов позволило глубже проникнуть в природу вирусов, что необходимо для понимания происхождения вирусных заболеваний высших животных и борьбы с ними>. В 1970 г. Л. получил звание профессора в отделе биологии МТИ. С 1974 г. он является также директором Центра раковых исследований. Обсуждая возможности генной инженерии, Л. предупреждает о необходимости <создать такое общество, в котором технология была бы специально ориентирована на достижение социально значимых целей>. Критикуя высокую стоимость расходов на национальную оборону и американские космические программы пилотируемых полетов на Луну, Л. передал часть полученных им как Нобелевским лауреатом денег различным антивоенным группам. В 1945 г. Л. женился на Зелле Хурвиц, психологе. У них родился сын. Художник и скульптор-любитель, Л. читал также курс мировой литературы. Умер Л. 6 февраля 1991 г. в Лексингтоне. Награды и почетные звания, полученные Л., включают премию Ленги Итальянской национальной академии наук (1965) и премию Луизы Гросс-Хорвиц Колумбийского университета (1965). Он является членом Американского микробиологического общества, Национальной академии наук, Американской ассоциации содействия развитию науки и Американского философского общества.

Дата: 00.00.0000 Время: 12:00 Зона: +1:54:24 LMT

Место: Булавайо, Зимбабве

Широта: 20.09.00.S Долгота: 28.36.00

-21.07.1967
Нобелевская премия мира, 1960 г.
Южно-африканский политический деятель Альберт Джон Мвумби Лутули родился в миссии адвентистов седьмого дня близ Булавайо (Родезия, ныне Зимбабве). Хотя точная дата его рождения неизвестна, считается, что он родился в 1898 г. Л. принадлежал к знатному зулусскому роду, его имя Мвумби переводится как <Затяжной Дождь>. Родители мальчика, Джон Буньян Лутули и Мтонья (Гумеде) Лутули, родились в Южной Африке, но переехали в Родезию, где Лутули-старший был миссионером и переводчиком. Он умер вскоре после рождения сына. Примерно в 1908 г. мать Л. вернулась в провинцию Наталь, и семья поселилась на ферме у христианских миссионеров. Намереваясь дать сыну хорошее образование, Мтонья отправила его жить к вождю Гроутвилля, приходившемуся мальчику дядей. Здесь он впервые пошел в школу. В 1915 г. Л. поступил в методистскую учительскую школу в Ивендейле и окончил ее два года спустя, а затем стал директором и единственным преподавателем школы в Блаубосхе (Наталь). Тогда же он был рукоположен и стал исполнять обязанности священника методистской церкви. Получив премию от департамента по образованию провинции Наталь, Л. продолжил образование в колледже миссии Адамса (в течение двух лет), а затем 13 лет преподавал там. Он основал Общество языка и литературы зулусов, выступал в качестве хормейстера и секретаря Южно-африканской футбольной ассоциации. В 1927 г. он женился на Нокуханье Бехенгу, местной учительнице и внучке зулусского вождя, в семье родилось семеро детей. В 1933 г. группа племенных старейшин обратились к Л. с просьбой выставить свою кандидатуру на выборах вождя. Через два года, уступив их настойчивости, Л. уволился из колледжа и в 1936 г. стал вождем. В Гроутвилле, административном центре резервации, Л. принял на себя заботы примерно о 5 тыс. человек. Их экономическое положение и эксплуатация со стороны белого меньшинства не давали Л. покоя. В том же году южно-африканское правительство обнародовало два закона, которые серьезно ущемляли права негров. Составляя 80% населения, они были исключены из избирательных списков провинции Кейп. В законодательном собрании черные имели только трех представителей (и то из числа белых), тогда как белые - 150. Надел негритянской семьи составлял 4...5 акров, белой - 375. Хотя Л. удалось организовать сахароводов и добиться от правительства некоторых уступок, он начал понимать, что при власти белых успех маловероятен, что племенная система - хитрая уловка белых и <имеет целью создать у африканцев иллюзию автономии> при сохранении за собой командных позиций. Л. пока не имел четкого плана сопротивления, но его вера в церковь как средство политических и социальных изменений пошатнулась. В 1945 г. он примкнул к натальскому отделению Африканского национального конгресса (АНК), организации, созданной в 1912 г. для объединения племен в борьбе за избирательные права. Во время второй мировой войны цветное население Южно-Африканского Союза (ЮАС) оказывало серьезную поддержку правительству, питая надежду, что их лояльность будет вознаграждена после победы. Однако в 1946 г. премьер-министр Ян Смуте начал политику апартеида, или раздельного развития рас. Черное население было окончательно лишено избирательных прав, вводились пропуска для поездок негров, межрасовые браки были запрещены. Ущемлены были в правах лица смешанной расы и выходцы из Азии. Л. все больше углублялся в политическую жизнь. Он выступал перед племенами, а в 1948 г. совершил поездку в США, чтобы предупредить о кризисе в ЮАС и попросить помощи. По возвращении он был избран председателем натальского отделения АНК, который начал кампанию неповиновения, чтобы <донести свои чувства до белых людей>. Черные сознательно нарушали комендантский час и правила сегрегации, не сопротивляясь при аресте. Л. был также арестован в Натале, хотя и освобожден на неопределенный срок. Представители правительства предложили ему покинуть пост председателя местного отделения АНК или вождя резервации, но он отказался. Впоследствии Л. отстранили от исполнения обязанностей вождя. Поддерживая свое существование работой на небольшом земельном участке, он продолжал политическую деятельность. Через месяц после низложения Л. был избран председателем АНК. Он начал поездки по всей стране, осуждая законы о пропусках и образовании банту (в соответствии с которым закрывались школы при миссиях) и призывал к ненасильственному протесту. В ответ правительство запретило ему появляться в больших городах и на митингах в течение двух лет. В конце этого срока он возобновил свою ораторскую деятельность. Л. готовился возглавить кампанию протеста против высылки 75 тыс. негров, когда сам был сослан в Гроутвилль еще на два года. В 1955 г. он был переизбран председателем АНК. Через пять месяцев после окончания второй ссылки власти арестовали Л. и 155 других активистов за государственную измену и поместили их в йоханнесбургскую тюрьму. Процесс укрепил положение Л. как фактического вождя черного населения ЮАС и принес ему международную известность. Даже из тюрьмы он организовывал кампании протеста, одной из форм которого было <сиди дома>: черные бойкотировали работу. В конце концов обвинения с Л. и 64 активистов были сняты. Л. возобновил выступления, обращаясь и к белым, и к черным в провинциях Наталь и Кейп. Правительство вновь прибегло к высылке, на этот раз на 5 лет, <за распространение вражды между европейским и неевропейским населением>. После шарпевилльской резни 1960 г., когда 64 невооруженных негра были убиты во время демонстрации против закона о пропусках, Л. сжег свой пропуск и призвал других африканцев последовать его примеру. Правительство объявило чрезвычайное положение и запретило деятельность АНК. 18 тыс. африканцев были арестованы, в т.ч. и Л. Его приговорили к 6-месячному заключению, которое было отложено ввиду слабого здоровья и высокого кровяного давления. В следующем году во время встречи премьер-министров британского Содружества наций в Лондоне Л. направил телеграмму в газету <Тайме>, с просьбой приостановить членство ЮАС в содружестве. Не дожидаясь голосования, правительство ЮАС само вышло из этой организации. Весной 1961 г. белые руководители Южной Африки приняли новую конституцию, объявлявшую Южно-Африканский Союз независимым под названием Южно-Африканской Республики (ЮАР). В 1961 г. Л. был награжден Нобелевской премией мира 1960 г. за усилия <по утверждению справедливости между людьми и народами>. Представитель Норвежского нобелевского комитета Гуннар Ян заявил, что деятельность Л. характеризуется твердым и непоколебимым подходом: <Ни разу он не поддался искушению использовать насильственные средства в борьбе своего народа>. Став первым лауреатом среди темнокожих африканцев, Л. принял Нобелевскую премию <как знак признания той роли, которую африканский народ играет в течение полувека в становлении общества, где статус человека определяют личные качества, а не раса>. Л. назвал премию <демократической декларацией солидарности с теми, кто борется за расширение зоны свободы в нашей части света>. Борьба не кончена, напомнил Л. аудитории. <Неотложной задачей для всех является возвращение доброго имени матери-Африки>. По возвращении в ЮАР Л. был встречен ликующей толпой, однако обратиться к ней с речью ему не разрешили, заточение в Гроутвилле возобновилось. Год спустя увидела свет его автобиография <Освободи мой народ> (). В соответствии с законом о саботаже книга была запрещена, Л. окончательно отлучили от публичных выступлений. Даже цитирование этой книги было серьезным преступлением. Зрение и слух Л. сильно ухудшились, и 21 июля 1967 г. при переходе через железнодорожный мост он был сбит поездом, от полученных повреждений Л. скончался. Девять дней спустя его похоронили в Гроутвилле.

Дата: 08.05.1902 Время: 12:00 Зона: +0:09

Место: Ainay-le-Chateau, Франция

Широта: 46.43.00.N Долгота: 2.41.00

-----------
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1965 г.
совместно с Франсуа Жакобом и Жаком Моно. Французский микробиолог Андре Мишель Львов родился в Энэ-лё-Шато, небольшой деревне в Центральной Франции. Родители его эмигрировали из России в конце XIX в. Отец Соломон Львов был психиатром, главным врачом психиатрической больницы, мать, Мария (Симинович) Львова - скульптором. Когда Л. был еще ребенком, его отец получил назначение в другую больницу - в Нейи-сюр-Марн возле Парижа. Выросший в сельской местности, мальчик плавал, играл в теннис и был неплохим стрелком. С воспитательной целью отец брал сына на обходы в больницу, а также посещал вместе с ним другие медицинские учреждения. Во время одного из таких визитов Л. встретился с другом отца Ильей Мечниковым, который показал ему брюшнотифозную палочку под микроскопом. Л. вспоминает также первую мировую войну, начавшуюся, когда ему было 12 лет. Боевые действия приблизились к их дому на расстояние каких-нибудь 20 миль. <Зенитные пулеметы находились рядом, осколки [шрапнель] свистели и ударяли по крыше, - вспоминал он. - Я с любопытством слушал эту странную музыку, совершенно не осознавая опасности... Я был еще недостаточно взрослым, чтобы постичь всю глубину военной трагедии>. Хотя Л. мечтал изучать биологию и стать исследователем, отец посоветовал ему заняться медициной, чтобы всегда иметь возможность заработать себе на жизнь. В 17 лет Л. поступил в Парижский университет (Сорбонну) на научный факультет для изучения медицины и биологии, три следующих летних сезона он провел в Роскоффе (Бретань), в лаборатории морской биологии. В 1921 г. он стал ассистентом Пастеровского института в Париже, где работал под руководством известных микробиологов Эдуарда Шаттона и Феликса Меснила. В том же году Л. получил стипендию, позволившую ему работать в институте неполный день и сконцентрироваться на завершении медицинского образования. Его докторская диссертация основывалась на исследованиях, проведенных в лаборатории морской биологии, и была посвящена изучению глазного пигмента у копепод - мелких паразитических рачков, обитающих в пресной и соленой воде. В 20-е гг. Л. исследовал ресничных - одноклеточных животных, покрытых волосоподобными структурами, так называемыми ресничками. Он изучал особенности их питания и морфологию (формирование органов и тканей). В Пастеровском институте он познакомился с работавшей там же микробиологом Маргерит Бурдалё, на которой женился в 1925 г. и с которой в течение многих лет проводил совместные исследования. Двумя годами позже Л. получил медицинскую степень в Парижском университете, в 1929 г. был назначен заведующим лабораторией Пастеровского института, а в 1932 г. получил в Парижском университете степень доктора философии. Следующий год, благодаря субсидии Рокфеллеровского фонда, он провел вместе с Отто Мейергофом в Институте медицинских исследований кайзера Вильгельма в Гейдельберге. Примерно двадцатью годами ранее, в 1911 г., польский химик Казимеж Функ предложил термин <витамины> для описания неизвестных веществ, необходимых для жизни человека и животных. Однако к началу 30-х гг. лишь некоторые из этих веществ были выделены и изучены. В Гейдельберге Л. изучал гематин - фактор роста у жгутиковых, еще одного типа простейших. В результате этого исследования факторы роста были впервые определены как <специфические вещества, которые организм не может синтезировать и которые нужны для роста и размножения>. Далее Л. занялся биохимией тиамина (витамина В 1 ) у некоторых простейших и физиологией никотинамида (витамин РР, входящий в В-комплекс). Он доказал, что никотинамид содержится в молозиве - жидком секрете, вырабатываемом в небольших количествах женскими молочными железами в последние месяцы беременности и в первые дни после родов до появления грудного молока. Получив еще одну субсидию Рокфеллеровского фонда в 1936 г., Л. продолжил работу над факторами роста в Институте Молтено в Кембридже (Англия). В то время было известно, что гематин, называемый фактором роста X, необходим для роста бактерий Haemophilus influenzae. Л. выделил фактор роста Х и показал, что он ограничивает рост этих микроорганизмов. По возвращении в Париж в 1938 г. Л. был назначен заведующим отделом физиологии микробов Пастеровского института. Там он проработал в течение всей второй мировой войны. После войны, в 1946 г., Л. участвовал в конференции по номенклатуре микроорганизмов в Колд-Спринг-Хаборе и помог создать систему классификации, основанную на источниках энергии и процессах синтеза. В 40-х гг. им были написаны также две книги: <Проблемы морфогенеза ресничных> () и <Биохимия и физиология простейших> (). В более ранних исследованиях 30-х гг. Л. описал характерные особенности прежде неверно классифицированного рода бактерий и дал ему новое название Моraxella. Один из видов этого рода был впоследствии назван в его честь - Moraxella lwoffi. В конце 40-х годов Л. переключается на изучение генетики бактерий и вирусов. Начало генетической науки было положено в 1866 г. Грегором Менделем, опубликовавшим свои труды о законах наследственности и впервые выдвинувшим идею, что физические черты организма определяются <элементами>, позже названными генами. В начале XX в. было обнаружено, что гены находятся в хромосомах - нитях генетического материала, содержащихся в клеточных ядрах. Однако лишь в 40-е гг. было установлено, что гены состоят из дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК). К тому времени первое поколение вирусологов могло также описать жизненный цикл бактериофагов. Эти вирусные частицы заражают бактериальные клетки и после латентной (скрытой) фазы могут начать размножаться в них, вызывая лизис, иначе говоря их гибель. Бактерии, пораженные частицами фага, называются лизогенными, а процесс разрушения (лизиса) клетки - лизогенией. При поддержке двух сотрудников Пастеровского института, Франсуа Жакоба и Жака Моно, Л. начал изучение лизогенных бактерий и процесса лизогении и в 1950 г. сделал выдающееся открытие. Поместив лизогенную бактерию в питательную среду, он проследил за ее делением в течение 19 поколений, а затем показал, что дочерние клетки также обладали лизогенностью, т.е. что этот фактор наследуется. Он обнаружил также, что частицы лизогенного бактериофага и неинфекционного, или временного, фага различаются между собой. Для описания неинфекционного фага он изобрел термин <профаг>. В ходе дальнейших исследований Л. и его коллеги установили, что под воздействием ультрафиолетового излучения неинфекционный профаг может начать делиться, вызывая процесс распада клеток. Фаговые частицы, так же как и большинство других вирусных частиц, состоят из внутренней ДНК-содержащей части и наружной белковой оболочки. В 1952 г. Алфред Херши доказал, что размножение бактериофагов происходит посредством репликации их внутренней ДНК. Пытаясь понять организацию и регуляцию генов бактериофагов, Л., Моно и Жакоб обнаружили, что при заражении бактериальной клетки частица профага прикрепляется к хромосоме клетки, где обычно помещаются гены, и, по словам Л., <ведет себя как бактериальный ген>. Фаговая ДНК имеет два вида генов - структурные и регуляторные. Структурные гены передают генетический код от одного поколения к другому. В стадии профага активность структурного гена подавляется регуляторным, в результате чего фаговая частица не может размножаться. Л. установил также, что ультрафиолетовое излучение и другие стимуляторы нейтрализуют действие гена-регулятора, вызывая размножение фага и лизис, или разрушение бактериальной клетки. Результаты этого исследования позволили Л. высказать гипотезы о природе рака и полиомиелита. Он и его коллеги из Пастеровского института были убеждены в вирусной этиологии рака. Согласно их мнению, вирусы могут так же располагаться в клетках человеческого организма, как частицы бактериофага в бактериальных клетках. Л. правильно констатировал, что канцерогенные свойства вируса определяются белковой оболочкой, а канцерогенное действие вируса может быть спровоцировано влиянием разнообразных факторов - так же как стадия профага может стать лизогенной под действием ультрафиолетового излучения. Изучая полиомиелит в 50-е гг., Л. показал, что, несмотря на наличие чувствительных вакцинных штаммов, некоторые штаммы полиовирусов остаются относительно нечувствительными к колебаниям температуры. Приглашенный в 1954 г. в Нью-Йорк для чтения престижной Гарвеевской лекции, Л. остановился на проблемах <регуляции и взаимодействия метаболических и вирусных болезней бактерий>. Тремя годами позже он опубликовал статью <Концепция вирусов> () и принял участие в конференции Общества общей микробиологии в Лондоне, в задачи которой входило найти различия между вирусами и мелкими бактериями. В 1959 г. Л. стал профессором микробиологии Парижского университета. В 1965 г. совместно с Жакобом и Моно Л. был награжден Нобелевской премией по физиологии и медицине <за открытия, связанные с генетической регуляцией синтеза ферментов и вирусов>. <Активность, координация, изменчивость - вот наиболее удивительные свойства живого вещества, - заявил Свен Гард из Каролинского института в приветственной речи. - Концентрируя внимание в большей степени на динамической активности и механизмах, чем на структуре, вы заложили основы молекулярной биологии как науки в истинном смысле этого слова>. Через три года после получения Нобелевской премии Л. ушел из Пастеровского института и стал директором Исследовательского института рака в Вийжюифе, неподалеку от Парижа. Член Французской академии наук, он в 1970 г. являлся президентом Французского движения планирования семьи. Л. - иностранный член американской Национальной академии наук, Лондонского королевского общества, Академии медицинских наук СССР. Знаки отличия, которыми его наградила родная Франция, включают Большой крест и орден Почетного легиона. Он удостоен медали Левенгука Королевской нидерландской академии наук и искусств (1960), медали Кейлина Лондонского биохимического общества (1964), а также почетных степеней ряда университетов, включая Гарвардский и Оксфордский.

Дата: 07.02.1885 Время: 12:00 Зона: -6:19:48 LMT

Место: Сант-Клауд, Миннесота, США

Широта: 45.44.00.N Долгота: 94.57.00

-10.01.1951
Нобелевская премия по литературе, 1930 г.
Американский романист Гарри Синклер Льюис родился в Соук-Сентере, только что выстроенном городке с населением меньше 3 тыс. человек, в самом центре Миннесоты. В романе <Главная улица> (

Дата: 12.07.1913 Время: 12:00 Зона: -8 PST

Место: Лос-Анжелес, Калифорния, США

Широта: 34.03.00.N Долгота: 118.15.00

-----------
Нобелевская премия по физике, 1955 г.
совместно с Поликарпом Кушем. Американский физик Уиллис Юджин Лэмб родился в Лос-Анджелесе (штат Калифорния). Его отец и тезка был инженером-телефонистом, а мать Мари Элен (Меткалф) Лэмб - учительницей. Л. учился в начальных школах Окленда и Лос-Анджелеса. Окончил он лос-анджелесскую среднюю школу, где проявил незаурядные способности в химии. Степень бакалавра наук по химии Л. получил в 1934 г. в Калифорнийском университете в Беркли и остался там для работы над диссертацией под руководством Дж. Роберта Оппенгеймера, за которую в 1938 г. ему была присуждена докторская степень. Диссертация была посвящена электромагнитным свойствам ядерных частиц. В ней предсказывалось, что из-за конечных размеров протона его электрическое поле должно слегка отличаться от поля точечной частицы, например электрона. На протяжении всей своей научной карьеры Л. преподавал физику в различных университетах: Колумбийском (1938...1951), Станфордском (1951...1956), Гарвардском (1953...1954), Оксфордском (1956...1962), Йельском (1962...1974). В университете штата Аризона в 1974 г. он был назначен профессором физики и оптики. Его отношение к обязанностям педагога ярко проявилось в таком эпизоде: узнав о присуждении ему Нобелевской премии, Л. отправился в аудиторию, чтобы провести очередной семинар по квантовой механике, и лишь потом встретился с представителями прессы. С 1942 по 1952 г. Л. работал по совместительству в радиационной лаборатории Колумбийского университета над проектами, финансировавшимися войсками связи армии США, Управлением научных исследований военно-морских сил и Департаментом научных исследований и изобретений. Его работы были связаны главным образом с радарной и микроволновой техникой. Работая вместе с И.А. Ради и группой, занимавшейся молекулярными пучками, Л. заинтересовался метастабильными состояниями атомов. Обычно возбужденное, или высокоэнергетическое, состояние атома быстро распадается, и атом, испуская излучение, переходит в состояние с более низкой энергией. Наиболее сильно возбужденные состояния распадаются с испусканием одного фотона, или кванта света, примерно за 10 -8 секунды. Метастабильные состояния существуют гораздо дольше. Например, время жизни так называемого второго возбужденного состояния атома водорода примерно в 700 млн. раз превышает время жизни других возбужденных состояний. Причина такого <долголетия> заключается в том, что атом во втором возбужденном состоянии не может испустить один фотон. Законы сохранения углового момента и свойства, называемого четностью, требуют, чтобы атом одновременно испускал два фотона. Такой процесс менее вероятен и поэтому происходит гораздо медленнее. Первоначально Л. был физиком-теоретиком, но его наиболее известные работы связаны с серией необычайно тонких экспериментов, большинство из которых было выполнено в сотрудничестве с Робертом К. Резерфордом в Колумбийском университете. По мере расширения сферы своих исследований в годы войны внимание Л. привлекли поглощение и испускание микроволнового излучения атомами. Зная из литературы о предпринятых в 30-х гг. безуспешных попытках обнаружить поглощение микроволнового излучения в газе, состоящем из возбужденных атомов водорода, Л. сначала отнес неудачу за счет неадекватной микроволновой техники. Но впоследствии он пришел к выводу, что обнаружить поглощение мешал метод, который экспериментаторы избрали для возбуждения атомов. Л. решил воспользоваться усовершенствованной микроволновой техникой для того, чтобы уточнить спектроскопические измерения различных энергетических уровней атома водорода. В атоме водорода один-единственный электрон движется вокруг ядра по одной из серии орбит. Находясь на своей орбите, электрон обладает вполне определенной энергией. Для того чтобы он перешел на более высокую орбиту, атом должен поглотить фотон, энергия которого в точности соответствует разности энергий между орбитами. То же самое происходит и при переходе электрона на более низкую орбиту - атом должен испустить фотон, обладающий соответствующей энергией. Такие переходы порождают спектр атомарного водорода, состоящий из отдельных четких линий. Многие линии в спектре водорода обладают <тонкой структурой>. Если рассматривать их с большим увеличением, становится видно, что они состоят из двух или большего числа близко расположенных линий. Это свидетельствует о том, что орбитальные энергетические уровни также расщепляются на близко расположенные подуровни. Переходы между соседними уровнями тонкой структуры требуют поглощения или испускания излучения в микроволновом диапазоне длин волн. В 1928 г. английский физик Поль А. Морис Дирак вывел уравнение, которое описывало все известные свойства электрона: его волновые свойства, электрический заряд, спин, магнитный момент и релятивистскую зависимость массы от скорости. В качестве основы значительной части квантовой механики уравнение Дирака позволило с большой точностью предсказать энергетические уровни атома водорода. В частности, из уравнения Дирака выводилась эквивалентность двух особых уровней, один из которых метастабилен: эти уровни соответствуют различным состояниям, но тем не менее с одной и той же энергией. Л. приготовил пучок атомов водорода в метастабильном состоянии. Атомы пребывали в этом состоянии достаточно долго, что позволяло с удобством экспериментировать. Затем он подверг пучок микроволновому излучению во внешнем магнитном поле. Некоторые из атомов поглощали излучение и переходили в коротко-живущее состояние. Это означало, что два соответствующих энергетических уровня не тождественны, а разделены небольшой разностью энергий, получившей название лэмбовского сдвига. Открытие Л. побудило Юлиана С. Швингера, Синъитиро Томонагу и Ричарда Фейнмана пересмотреть теорию электрона Дирака и сформулировать новую теорию, получившую название квантовой электродинамики, которая с замечательной точностью предсказала лэмбовский сдвиг. Сам Л. в сотрудничестве с Норманом М. Кроллом теоретически рассчитал эффект, открытый им экспериментально. Л. был удостоен Нобелевской премии по физике 1955 г. <за открытия, связанные с тонкой структурой спектра водорода>. Премию Л. разделил с Поликарпом Кушем, выполнившим независимо аналогичные эксперименты, и также в Колумбийском университете. Обращаясь к двум лауреатам с приветственной речью, Ивар Валлер из Шведской королевской академии сказал: <Ваши открытия привели к переоценке и переформулировке теории взаимодействия электронов и электромагнитного излучения квантовой электродинамики, тем самым положив начало новому этапу развития, имевшему первостепенное значение для многих фундаментальных понятий физики>. За многие годы научно-исследовательской деятельности Л. успел поработать в различных областях физики. Он занимался такими проблемами, как теории бета-распада, длина пробега осколков деления атомного ядра, флуктуация в космических ливнях, испускание электронов метастабильными атомами, полевые теории структуры ядра, теории взаимодействия нейтронов и вещества, теория и проектирование магнетронных генераторов и диамагнитные поправки в экспериментах по ядерному резонансу. Он внес существенный вклад и в создание теории лазеров. С 1939 г. Л. женат на Урсуле Шеф, историке. В часы отдыха он занимается плаванием, парусным спортом, шахматами и фотографией. Л. состоит членом Национальной академии наук США и Американского физического общества, почетным членом Лондонского физического института и Эдинбургского королевского общества. В числе наград, которых он удостоен, медаль Румфорда Американской академии наук и искусств (1953) и награда <За научные заслуги> Исследовательской корпорации Америки (1955). Л. почетный доктор университетов Пенсильвании, Йешивы и колледжа Густава Адольфа.

Дата: 19.12.1852 Время: 12:00 Зона: +1:08:12 LMT

Место: Strelno, Пруссия, ныне Стржелин, Польша

Широта: 50.47.00.N Долгота: 17.03.00.

-09.05.1931
Нобелевская премия по физике, 1907 г.
Американский физик Альберт Абрахам Майкельсон родился в Стрельно (Германия), близ польской границы, в семье торговца Сэмуэля Майкельсона и дочери врача Розали (Пжлюбска) Майкельсон. М. был старшим из трех детей. Когда М. было два года, родители эмигрировали в Соединенные Штаты, где отец стал поставщиком сухих продуктов во время золотой лихорадки в Калифорнии и Неваде. М. был отослан к родственникам в Сан-Франциско, где стал учеником мужской средней школы. Позднее он перешел на пансион к директору школы, который пробудил в нем интерес к естественным наукам и посоветовал поступить в Военно-морскую академию Соединенных Штатов в Аннаполисе (штат Мэриленд). Заручившись рекомендательным письмом от своего конгрессмена, М. обратился к президенту Улиссу С. Гранту с просьбой о зачислении в академию, хотя ни одной вакансии не было. Его настойчивость произвела на официальных лиц столь сильное впечатление, что в 1869 г. специально для него было выделено одно место слушателя. М. окончил академию в 1873 г., два года служил мичманом, а в 1875 г. был назначен преподавателем физики и химии академии. Этот пост он занимал в течение следующих четырех лет. В 1878 г. М. заинтересовался измерением скорости света. Свет и оптика стали делом всей его жизни. Хотя к тому времени скорость света была уже измерена французскими физиками Ипполитом Физо, Леоном Фуко и Мари Альфредом Корню, результаты этих измерений нельзя было считать точными. Используя подаренные ему отчимом 2000 долларов, М. существенно усовершенствовал метод Фуко и измерил скорость света с недостижимой ранее точностью. Его работа привлекла международное внимание. В 1880 г. М. покинул Аннаполис и в течение двух лет изучал оптику в Европе. Во время своего пребывания в Европе он спроектировал интерферометр - прибор, в котором измерение различных оптических явлений происходит на основе интерференции световых волн. Овладев искусством создания физических приборов, М. изобрел интерферометр для обнаружения движения Земли сквозь покоящийся эфир, который, как полагали в то время, заполняет все космическое пространство. Шотландский физик Джеймс Клерк Максвелл, теоретически доказавший, что свет представляет собой электромагнитные волны, высказал предположение, согласно которому электромагнитная волна должна распространяться в определенной среде. Электромагнитная теория Максвелла, казалось бы, косвенно подтверждала существование эфира. Максвелл предположил также, что существование эфира можно обнаружить, измерив скорость света относительно движения Земли. Если эфир действительно является светоносной средой и Земля движется относительно него, то скорость света должна быть различной и зависеть от того, движется ли свет к Земле, от нее или под углом к ней. Экспериментально обнаружить движение Земли сквозь эфир не удавалось никому, но предполагалось, что неудача всех попыток обусловлена отсутствием адекватных измерительных устройств. Именно этот пробел и намеревался восполнить М. своим интерферометром. В высокоточном интерферометре М. пучок света с помощью полупосеребренного зеркала расщепляется на два, а затем эти два пучка снова соединяются, М. полагал, что так как два пучка света проходят различными путями (по направлению движения Земли и перпендикулярно ему), то они должны иметь и различные скорости относительно Земли. Следовательно, волны этих двух пучков при соединении будут обладать различными фазами, что должно дать картину интерференции, подобную той, которая наблюдается при пересечении волн на поверхности пруда. При интерференции возникают чередующиеся светлые и темные полосы, образующие так называемую интерференционную картину. Первую попытку обнаружить движение Земли сквозь эфир с помощью интерферометра М. предпринял в 1881 г., когда работал у Германа фон Гельмгольца в Берлине. К своему удивлению, он не обнаружил интерференционнойкартины: оба луча распространялись с одинаковой скоростью. М. был настолько уверен в точности своих измерений, что в сообщении о своем эксперименте, опубликованном в <Американском естественнонаучном журнале> ("American Journal of Science"), отважился высказать смелое по тем временам утверждение: <Таким образом, показано, что гипотеза о стационарном эфире неверна>. Хотя важность эксперимента М. была широко признана, некоторые физики указали на возможные источники ошибок в схеме эксперимента, позволявшие усомниться в правильности выводов. Еще до возвращения в Соединенные Штаты (1882) М. уволился из Военно-морской академии, чтобы стать профессором физики в Кейзовском технологическом институте (ныне Университет Кейз-Вестерн-Резерв) в Кливленде (штат Огайо). Именно там началось его сотрудничество с Эдвардом У. Морли. Их знаменитый эксперимент 1887 г. был повторением берлинского 1881 г., но с усовершенствованным интерферометром, конструкция которого исключала замеченные ранее источники погрешностей. Результат эксперимента и на этот раз оказался отрицательным: интерференционная картина не возникла. Движение Земли не влияло на скорость света. Хотя эксперимент Майкельсона - Морли породил сомнение в существовании полностью стационарного эфира, ученые не отвергли эту концепцию целиком. Как заметил сам М., отрицательный результат эксперимента можно было бы объяснить, если бы эфир увлекался Землей и двигался почти с ее скоростью. Но и такая гипотеза не позволяла полностью избавиться от проблем. Эта задача привлекла к себе внимание такого выдающегося физика, как Хендрик Лоренц. Классические представления о движении опирались на стационарную систему отсчета (в данном случае связанную с эфиром), относительно которой можно было производить измерение абсолютного движения. Неудачи, неизменно постигавшие все попытки доказать существование такой системы, были одной из наиболее трудных проблем, с которыми столкнулась в конце XIX в. классическая физика. Работы Лоренца побудили Альберта Эйнштейна опубликовать в 1905 г. свою специальную теорию относительности. В этой теории отвергалось существование стационарных систем отсчета и абсолютного движения. Тем самым отпадала и необходимость существования эфира. С точки зрения специальной теории относительности Эйнштейна движение может быть полностью описано в терминах движения наблюдателя. Согласно другому постулату, свет распространяется с постоянной скоростью независимо от движения наблюдателя или источника света. Хотя эксперимент Майкельсона - Морли лишь косвенно способствовал становлению специальной теории относительности (в 1905 г. Эйнштейну не было известно о нем), ретроспективно он явился важным ее подтверждением. Озадаченный результатами своего эксперимента, М. все же был удовлетворен точностью измерений, достигнутой с помощью интерферометра, и предложил другие варианты его использования. С 1889 по 1893 г. М. был профессором физики в Университете Кларка в Уоркестре (штат Массачусетс). Там он использовал интерферометр для определения длины метра в длинах волн одной из спектральных линий кадмия. Такой подход позволил бы лабораториям избавиться от физических эталонов типа металлических стержней, длина которых зависит от обработки и температуры. Этот метрологический проект, завершенный в 1902 г., принес М. международное признание. В 1893 г. он стал главой вновь созданного физического факультета Чикагского университета. Работы М. по созданию метрического стандарта были <побочным продуктом> проведенных им в 1887...1897 гг. исследований света, испускаемого возбужденными атомами (т.е. атомами, поглотившими энергию, например в результате нагревания). Было известно, что если испущенный свет разложить на компоненты с различными длинами волн (различного цвета) с помощью спектрографа, то получающийся линейчатый спектр имеет характерный для каждого химического элемента вид. Физики видели в спектрах атомов ключ к разгадке атомной структуры. Исследуя спектральные линии с помощью своего интерферометра, М. обнаружил, что все они состоят из нескольких близко расположенных <подлиний>. Такую тонкую структуру ученым не удавалось объяснить до появления в 20-х гг. квантовой механики. Ныне интерферометр М. применяется для анализа света повседневно и остается одним из наиболее мощных средств современного анализа. М. был удостоен Нобелевской премии по физике 1907 г. <за создание высокоточных оптических приборов и выполненные с их помощью спектроскопические и метрологические исследования>. Выступая на церемонии вручения премии, К.Б. Хассельберг из Шведской королевской академии наук отметил, что интерферометр Майкельсона сделал возможными измерения <с необычайно высокой точностью>. Стремясь создать все более точные и совершенные приборы, М. поставил перед собой задачу увеличить разрешающую способность спектрографов, используя более крупные прецизионные дифракционные решетки. Такие решетки разлагают падающий на них пучок света на компоненты с различными длинами волн. М. интересовали дифракционные решетки, выполненные в виде зеркала, на которое нанесено большое число тонких линий с узкими зазорами между ними. В результате проведенного исследования ему удалось создать самые большие и тонкие дифракционные решетки, превосходившие все, что имелось до него. Первоначально М. предполагал уделить этой работе лишь несколько лет, но проблема настолько захватила его, что он не переставал заниматься ею до конца жизни. После перерыва, вызванного необходимостью работы для нужд военно-морских сил Соединенных Штатов Америки во время первой мировой войны, М. вернулся к своим исследованиям. На этот раз его интересы обратились к астрономии. М. преложил несколько способов использования интерферометра для измерения диаметра таких малых объектов, как астероиды, малых лун планет Солнечной системы и больших ярких звезд. В 1920 г. М. первому удалось измерить диаметр далекой звезды. Он сообщил, что диаметр гигантской звезды Бетельгейзе составляет 240 млн. миль. Проводя эти исследования, выполнявшиеся на телескопе обсерватории Маунт-Вилсон близ Пасадены, М. все чаще бывал в Калифорнии. Работал он и в Калифорнийском технологическом институте. М. произвел первые жесткости Земли, определяя с помощью интерферометра приливные колебания уровня воды в трубах, закопанных в землю. В 1925 г. он стал первым почетным профессором Чикагского университета, но в 1929 г. покинул Чикаго и целиком посвятил себя исследованиям в Калифорнии. Брак М. с Маргарет Хеминуэй (1877), от которого родились дочь и двое сыновей, закончился разводом в 1897 г. Два года спустя М. вступил в брак с Эдной Стэнтон. От этого брака у М. было три дочери. М. был известен художник-акварелист и одаренный скрипач. Учил он музыке и своих детей. М. хорошо играл в теннис, бильярд, шахматы и бридж, любил парусный спорт. Известный своей целеустремленностью, М. всегда предпочитал научные исследования административной работе и преподавательской деятельности. Он не любил общаться с аспирантами и лишь изредка, от случая к случаю, выступал с лекциями и докладами. В последний год жизни, несколько серьезных ударов, М. продолжал руководить исследованиями буквально лежа в постели. Последним его проектом, до завершения которого ему не суждено было дожить, стала одна попытка уточнить измерение скорости света. М. скончался от кровоизлияния в мозг 9 мая 1931 г. в Пасадене (штат Калифорния). Хотя М. никогда не защищал докторской диссертации, он был удостоен за свои достижения степени почетного доктора одиннадцатью крупнейшими университетами Европы и Америки. Помимо Нобелевской премии среди его многочисленных наград были медаль Копли Лондонского королевского общества (1907), медаль Генри Дрейпера Национальной академии наук США (1916), медаль Франклина Франклиновского института (1923), золотая медаль Лондонского королевского астрономического общества (1923) и медаль Дадделла Лондонского физического общества. М. состоял членом многих научных обществ и академий, в том числе Национальной академии США, Лондонского королевского общества, Французской наук и Академии наук СССР. Он был президентом Американского физического общества (1901...4903) и Национальной академии наук США (1916).

Дата: 02.12.1885 Время: 12:00 Зона: -5 EST

Место: Бостон, Массачусетс, США

Широта: 42.21.30.N Долгота: 71.03.37

-25.02.1950
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1934 г.
совместно с Уильямом П. Мёрфи и Джорджем Х. Уиплом. Джордж Ричарде Майнот, американский гематолог и патофизиолог, родился в Бостоне, в семье, известной в Новой Англии своими интеллектуалами и врачами, предки которых эмигрировали из Англии в 1630-е гг. М. был старшим из трех сыновей Элизабет (Уитни) Майнот и врача Джеймса Джексона Майнота. Родители, считавшие, что у мальчика хрупкое здоровье, увозили его на зиму во Флориду или Калифорнию, где у него развился стойкий интерес к истории естествознания. Еще в юношеском возрасте он опубликовал две статьи о бабочках: <Куколки Nelitаеа gаbbе> (1902) и <Опасные кистехвостые бабочки> (1903). После обучения в привилегированных частных школах одного из престижных районов Бостона М. поступил в Гарвардский университет и в 1908 г. получил степень бакалавра искусств, а спустя четыре года - медицинскую степень. Будучи студентом-медиком, М. работал в клинике для амбулаторных больных и именно тогда заинтересовался гематологией - наукой о крови. Одним из его учителей в Гарварде был Хомер Райт, врач, разработавший методику окраски препаратов для микроскопического изучения крови. Находясь в интернатуре Массачусетской больницы общего типа, М. изучал болезни крови, и до конца жизни у него не пропадал интерес к проблеме питания больных анемией. 1913...1915 гг. он провел в больнице Джонса Хопкинса в Балтиморе (штат Мэриленд) в должности врача при лаборатории Уильяма Хоуэлла - физиолога, занимающегося изучением процесса свертывания крови. Работа М. по содержанию в крови антитромбина впоследствии помогла Хоуэллу выделить противосвертывающийся препарат гепарин. В l9l5 г. М. был зачислен в штат Гарвардской медицинской школы, одновременно он поступил на работу в Массачусетскую больницу общего типа ассистентом медицины. Атмосфера больницы способствовала использованию научных методов в клинической медицине. В ходе исследований М. и профессор Роджер Ли выявили, что в образовании тромбов принимают участие тромбоциты - небольшие кровяные пластинки. М. выделил также характерные признаки различных типов анемий, особый интерес вызывало у него злокачественное малокровие. По мере того как содержание эритроцитов снижалось до опасного уровня, у больных злокачественным малокровием появлялись признаки того, что в те времена называлось разжижением крови (гидремией). Полагали, что причиной подобного состояния был неизвестный фактор, ответственный за разрушение эритроцитов. Болезнь протекала с неожиданными рецидивами, терапия мышьяком или спленэктомия (удаление селезенки) приносили лишь временное облегчение: другого лечения не было, и почти всегда неизбежно наступала смерть. Работая в больнице Джонса Хопкинса в 1914 г., М. заметил, что во время ремиссий в большом количестве в кровь поступают ретикулоциты (менее зрелые эритроциты). Он пришел к выводу, что повышение числа ретикулоцитов есть признак клинического выздоровления. Спустя несколько лет оказалось, что это наблюдение имеет важное значение. Во время первой мировой войны М. изучал анемию, возникающую у промышленных рабочих, подверженных отравляющему воздействию химических веществ. В 1917 г. он был назначен главным врачом Мемориальной больницы Коллиса П. Хантингтона - клинического центра раковых исследований в Гарварде - и продолжал изучать питание больных злокачественной анемией. В 1921 г. вследствие развившегося сахарного диабета состояние здоровья М. ухудшилось. Это произошло за год до открытия инсулина Фредериком Дж. Бантингом и Чарлзом Вестом. Основным методом лечения болезни была в то время малокалорийная диета, но бостонский специалист в области сахарного диабета Элиот Джослин сумел добыть для своего пациента в 1922 г. первые порции только что произведенного инсулина. Строгая диета и инъекции инсулина на долгие годы продлили жизнь М. В 1921 г. он познакомился с группой врачей, занимающихся частной практикой. Один из них, Уильям П. Мёрфи, позже станет сотрудничать с ним. Спустя два года М. возглавил медицинские службы в Мемориальной больнице Хантингтона и был зачислен в штат больницы Питера Бента Бригема в Бостоне. К этому времени его интерес к злокачественной анемии стал носить более отчетливый характер. Прежние наблюдения относительно диеты привели его к убеждению, что <некоторые виды пищи могут быть полезны больным злокачественным малокровием>. В своих предыдущих исследованиях М. наблюдал крайне несбалансированное питание у многих пациентов со злокачественной анемией. Более того, он отмечал, что симптомы злокачественного малокровия сходны с таковыми при спру, пеллагре и ряде других форм анемии, излечиваемых с помощью диеты. Между тем Джордж Х. Уипл, знакомый М. по больнице Джонса Хопкинса, завершил эксперименты, в ходе которых он вначале вызывал у собак кровотечение и анемию, а затем выяснял, какие виды пищи способствуют восстановлению числа эритроцитов. Он установил, что, хотя некоторые виды мяса (баранина, говядина), а также овощи и являются достаточно эффективными, наилучшее терапевтическое воздействие оказывает употребление печени. После того как М. включил сырую печень в состав диеты, назначаемой своим частным пациентам, и убедился в улучшении состояния их здоровья, он и Мерфи стали вводить ее в рацион питания госпитализированных больных. В 1926 г. на конференции Ассоциации американских врачей они сообщили, что у 45 больных <в течение двух недель наблюдалось явное клиническое улучшение>. Свидетельством улучшения было также увеличение числа ретикулоцитов, но, чтобы добиться хороших показателей, больные должны были съедать до полуфунта печени в день. Работающий в Гарвардской медицинской школе специалист по физической химии Эдвин Кон получил и очистил экстракт печени, пригодный для перорального и внутривенного применения. В 50...100 раз сильнее по воздействию, чем печень, экстракт оказался не только простым в использовании, но и более дешевым. Подъем числа ретикулоцитов у больных служил показателем для определения силы действия назначаемого препарата. Когда экстракт печени стал производиться фармацевтической промышленностью, надзор за стандартизацией выпускаемых партий был возложен на вновь образованный Гарвардский комитет по злокачественной анемии, в состав которого вошел М. В 1936 г. М. стал членом Консультативного совета по профилактике анемии, организованного Фармакопеей Соединенных Штатов для определения стандартной дозировки экстракта с помощью специфической реакции ретикулоцитов, используемой в качестве показателя силы действия каждого изготовленного препарата. В 1928 г. М. был назначен профессором медицины Гарвардского университета и одновременно директором Торндайковской мемориальной лаборатории в Бостонской городской больнице. Занимая эти посты, он продолжал изучение разных форм малокровия и болезней, обусловленных неправильным питанием, занимаясь со студентами-медиками, побуждал их проявлять особый интерес к социальным и экономическим аспектам жизни пациентов, проводил многочисленные совещания с медиками из других стран мира, касающиеся болезней крови. М., Мёрфи и Уипл были удостоены Нобелевской премии по физиологии и медицине 1934 г. <за открытия, связанные с применением печени в лечении анемии>. Вручая награду, Израэль Холм-грен из Каролинского института подвел итог достижениям трех лауреатов: <Вы по-новому осветили процесс регенерации крови, - заявил он, - вы открыли функцию печени, ранее неизвестную науке, вы разработали и усовершенствовали новый метод лечения анемии... Этот новый метод уже спас тысячи жизней и в будущем обещает спасти от смерти бесчисленное количество людей>. К моменту вручения награды оставались в живых три четверти из 45 больных, подвергшихся лечению восемь лет назад. Лишь в 1948 г. было установлено,что причиной злокачественной анемии является недостаток витамина В 12, содержащегося в печени и стимулирующего образование ретикулоцитов. В начале 40-х гг. у М. появились признаки сосудистых и неврологических осложнений сахарного диабета, за которыми в 1947 г. последовал инсульт, навсегда оставивший его частично парализованным. Уйдя с поста директора Торндайковской лаборатории в 1948 г., он продолжал активно интересоваться медицинскими исследованиями. Кроме того, М. консультировал в Бостонской городской больнице (1928...1948), в больнице Питера Бента Бригема в Бостоне (1928...1950) и больнице Бет-Израэль в Бостоне (1928...1950). В 1915 г. М. женился на Мэриен Линзи Уэлд, от которой у него родились две дочери и сын. Страстный любитель парусного спорта и садоводства, М. также серьезно увлекался филателией и любил наблюдать за природой. В.Б. Касл, один из сотрудников М. по Гарварду, считает, что М. <был по своей природе натуралистом, которого интересовали цветы, насекомые, а также все органические аспекты жизни его пациентов наряду с их эмоциональными и социальными проблемами>. Он умер в Бруклайне (штат Массачусетс) 25 февраля 1950 г. Среди многочисленных наград и премий М. - медаль Кобера Ассоциации американских врачей (1929), премия Камерона и почетное право чтения лекций в Эдинбургском университете (1930), медаль Моксона Лондонского королевского колледжа врачей (1933) и медаль <За выдающиеся заслуги> Американской медицинской ассоциации (1945). Он был членом Американского общества клинических исследований, Ассоциации американских врачей, Американской клинической и климатологической ассоциации, Американской академии наук и искусств, Национальной академии наук. Он состоял также в Американской медицинской ассоциации, Американском колледже врачей и Американском философском обществе. В 1928 г. Гарвардский университет наградил его степенью почетного доктора.

Дата: 16.06.1902 Время: 12:00 Зона: -5 EST

Место: Хартфорд, Коннектикут, США

Широта: 41.45.49.N Долгота: 72.41.08

-----------
Нобелевская премия по физиологии и медицине, 1983 г.
Американский генетик Барбара Мак-Клинток родилась в Хартфорде (штат Коннектикут) и была младшей из трех дочерей врача Томаса Генри Мак-Клинтока и его жены Сары Хенди. В детстве Барбара со своими тетей и дядей с отцовской стороны проводили много времени за городом, в сельских районах Массачусетса, ей нравилось бывать на природе. Когда девочке исполнилось 8 лет, семья переехала во Флатбуш, район Бруклина (Нью-Йорк), напоминавший в то время скорее деревню. Ее отец работал врачом в <Стандард ойл компани>, в его обязанности входило лечение членов команд нефтяных танкеров. Девочкой М. увлекалась фигурным катанием и другими видами спорта. Ее партнерами по играм были соседские мальчики. Тогда же у нее сформировалась стойкая привычка к чтению и размышлениям в одиночестве. В 1918 г. М. закончила бруклинскую среднюю школу. Несмотря на сопротивление со стороны родителей, не желавших, чтобы дочь продолжала учебу, но в конце концов уступивших ей, М. в 1919 г. была зачислена в Корнеллский университет в Итаке (штат Нью-Йорк), где она собиралась изучать биологию в сельскохозяйственном колледже. В университете М. избрали президентом клуба девушек-первокурсниц. Вначале она активно участвовала в общественной жизни и даже играла на банджо в джаз-оркестре. Но потом решила не вступать в женское землячество, когда узнала, что туда не были приглашены ее подруги-еврейки. Она стала посещать единственно доступные для студентов младших курсов лекции по генетике и произвела такое впечатление на своих преподавателей, что они предложили ей заниматься вместе с выпускниками, хотя она и была моложе их. В 1923 г. М. получила степень бакалавра, а затем продолжила обучение на ботаническом отделении со специализацией по цитологии (наука о клетках), генетике и зоологии. Излюбленными объектами генетических исследований были плодовая мушка (Drosophila melanogaster) и кукуруза, или маис (Zea mays). Популярность дро-зофилы среди ученых объяснялась коротким циклом ее развития, высокой плодовитостью и некоторыми характерными физическими особенностями. У кукурузы цикл развития длиннее, но яркая и пестрая окраска зерен и листьев делали ее подходящим объектом для генетических исследований. Когда М. обучалась еще на младших курсах университета, сотрудники сельскохозяйственного колледжа начали делать первые шаги в области генетики. Профессор Р.А. Эмерсон занимался генетикой кукурузы и гибридными линиями. М. работала с ним, у нее установились также многообещающие профессиональные контакты с двумя студентами-старшекурсниками, Джорджем У. Бидлом и Маркусом Роудзом, которые впоследствии стали знаменитыми генетиками. В 1924 г. в ходе подготовки дипломной работы М. разработала метод изучения отдельных хромосом кукурузы под микроскопом. Это навело ее на мысль заняться параллельным изучением хромосом и фенотипических, или физических, признаков. В этом же году она была назначена ассистентом ботанического отделения, а в 1925 г. получила степень магистра. Написав диссертацию о разработанном ею методе, М. спустя два года стала доктором философии. Затем, с 1927 по 1931 г., она работала преподавателем ботанического отделения. Все эти годы М. продолжала изучать морфологию хромосом кукурузы, а также их корреляции с фейотипическим проявлением признаков у взрослого растения. Вместе с Хэриет Крейтон М. обнаружила, что хромосомы кукурузы обмениваются генетическим материалом и информацией во время кроссинговера хромосом на ранних стадиях мейоза. Мейоз - это процесс деления клеток, в результате которого происходит образование зародышевых, или половых, клеток, имеющих вдвое меньшее число хромосом, чем соматические, или тканевые, клетки. Во время оплодотворения число хромосом удваивается. Между 1929 и 1931 гг. М. опубликовала 9 статей в биологических и генетических журналах. В 1931 г. Корнеллский университет посетил Томас Хант Морган. Исследования М. произвели на него глубокое впечатление. Он предложил ей опубликовать материалы в престижном журнале <Ученые записки Национальной академии наук> (). Ее статья об обмене генетической информацией в ходе мейоза <Корреляция цитологического и генетического кроссинговера у Zеа mays> () появилась в августовском номере журнала за 1931 г. В этом же году М. получила субсидию от Национального исследовательского совета, позволившую ей в течение последующих двух лет заниматься изучением генетики кукурузы. Она также была принята научным сотрудником в отдел Моргана в Калифорнийском технологическом институте, работала в Корнеллском университете и Университете Миссури в Колумбии, изучая корреляции между вызванными рентгеновским излучением генетическими мутациями хромосом кукурузы и фенотипическими проявлениями у растения. М. определила, что кольцевые хромосомы связаны с появлением пестрой окраски зернышек кукурузы. Она обнаружила также ядрышковые хромосомы, включенные в биосинтез клеточных рибосом - центров биосинтеза клеточных белков. Субсидия Фонда Гуггенхейма позволила ей провести 1933 г. в Институте кайзера Вильгельма в Берлине. Однако уже в следующем году, обеспокоенная ростом нацизма, она возвращается в Корнелл, где до 1936 г. работает научным сотрудником в отделе у Эмерсона, а затем получает назначение на должность ассистента профессора ботаники в Университет Миссури. Понимая, что у нее мало шансов на дальнейшее продвижение, М. в 1941 г. ушла из университета и все лето проработала в биологической лаборатории своего старого друга Маркуса Роудза в Колд-Спринг-Хаборе (штат Нью-Йорк). Осенью она приняла предложение стать сотрудником Вашингтонского института Карнеги в Колд-Спринг-Хаборе, где с той поры и проводит свои исследования по генетике кукурузы. 40-е гг. были особенно продуктивными для М. В зимние месяцы она анализирует результаты экспериментов, проведенных предыдущим летом, и планирует опыты на будущий год. Летом выращивает кукурузу на участке перед лабораторией. Ранние эксперименты навели ее на мысль о наличии подвижных генетических элементов в хромосомах кукурузы. Зимой 1943/44 г. она планирует программу экспериментов, надеясь на подтверждение своей теории. Летом 1944 г. М. замечает, что растения-близнецы имеют различную интенсивность окраски листьев: у одних полосы окрашены сильно, у других слабо. Отметив аналогичное явление в зернах початка, она приходит к выводу о наличии у одного из дочерних растений специфической генетической системы, которой другое растение не обладает. Это явление называют ныне генетической транспозицией, а включенные в процесс гены - транспозонами, или мигрирующими генами. Полученные экспериментальные результаты дали М. возможность четко сформулировать модель генетической системы. В нее вошли два транспозирующих гена: диссоциатор, названный М. Ds -геном, и активатор - Ас -ген. По ее наблюдениям, генетическая система работала следующим образом: если Ds -ген передвигался к хромосомному участку рядом со структурным геном (например, к структурному гену, контролирующему узор чередования полос на листьях кукурузы), он подавал фенотипическую экспрессию структурного гена и полосы на листьях были блеклыми. Однако подавление, оказываемое структурным геном, было эффективным лишь в том случае, если Ас -ген занимал место возле двух других генов. Если же Ас -ген передвигался (транспозировал) на более отдаленный участок, подавления структурного гена Ds -геном не происходило и полосы на листьях были яркими. Согласно выводам М., один из двух транспозирующих генов являлся подавляющим геном, другой снимал его подавляющее действие. Сделанное М. открытие транспозиции в генетических системах и генетической регуляции предвосхитило достижения генетики бактерий и опередило их на 15 лет. Это открытие имело далеко идущие последствия: например, с помощью мигрирующих генов можно было объяснить, каким образом резистентность к антибиотикам передается от одного вида бактерий к другим. Модель М. помогала также интерпретировать некоторые явления, несовместимые со строгими менделевскими законами наследственности, которые утверждали, что фенотипические черты от любых двух родителей будут распределяться у потомков в соответствии с генетической доминантностью или рецессивностью в простых соотношениях. Схема М. предлагала объяснение и механизма изменения цветового узора кукурузного початка от ранних к поздним стадиям развития. М. высказывала также мысль о том, что быстрое возникновение новых видов растений или животных может быть связано с подвижными генетическими элементами или генами. В 1950 г. М. представила доклад о своих исследованиях по генетике кукурузы и подвижным генетическим системам на симпозиуме в Колд-Спринг-Хаборе. Из-за того что гипотеза о подвижных, транспозирующих генах нарушала существовавшую тогда в генетике догму о генах как о стабильных компонентах хромосом, ее материалам не придали серьезного значения, а также, возможно, и оттого, что докладчиком была женщина. М. испытала справедливое разочарование и на время перестала публиковать результаты своих экспериментов. С 1958 по 1960 г. она не проводила исследований, а занималась подготовкой цитологов из южноамериканских стран по программе, предложенной Национальной академией наук. К тому моменту, когда она возобновила работы по генетике кукурузы и подвижным генам, специалисты в области бактериальной генетики выявили у бактерий регуляторные гены, напоминающие те, что М. обнаружила у кукурузы. М. была награждена Нобелевской премией по физиологии и медицине 1983 г. за открытие транспозирующих генетических систем. Прошло более трех десятилетий с того момента, как была выполнена работа, которая теперь ставилась ей в заслугу. В интервью со своим биографом Эвелин Фокс Келлер М. выразила свое отношение к работе следующими словами: <Когда вы смотрите на эти вещи, они становятся частью вашего существа. И вы забываете о себе. Главное - это то, что вы забываете о себе>. Подтверждая характеристику членов Нобелевского комитета, назвавших ее одиночкой, М. продолжает одна вести исследования по генетике кукурузы в своей лаборатории и на опытном поле в Колд-Спринг-Хаборе. Она никогда не была замужем. Помимо Нобелевской премии, М. получила Кимберовскую награду по генетике Национальной академии наук (1967), медаль <За научные достижения> Национального научного фонда (1970), награду Альберта Ласкера за фундаментальные медицинские исследования (1970), премию Волфа по медицине Израильского фонда Волфа (1981), премию Луизы Гросс-Хорвиц Колумбийского университета (1982). В 1981 г. она получила субсидию фонда Макартура. М. - член Национальной академии наук, Американского общества натуралистов, Американского философского общества, Ботанического общества Америки и Генетического общества Америки. Она имеет почетные степени Рочестерского университета, Смит-колледжа, Университета Миссури, Йельского университета, Уильямс-колледжа, Нью-Йоркского университета.